(по мотивам рассказа В. С. Притчетта «Дон Жуан»)
Немного оставалось до Севильи,
Вдруг хлынул ливень точно из ведра.
Потоки твердь дорожную размыли,
А Донна Анна ждет уже с утра.
Скользят копыта лошади по грязи,
Промозглый ветер лезет в капюшон,
И Дон Хуан проклятья шлет бессвязно,
С досадой путь прервать решает он.
Искать ночлег стихия заставляет,
И озираясь медленно кругом
К усадьбе кабальеро направляет
Лошадку шагом. Только старый дом
Хранит следы о неизбывном горе.
Под траурным полотнищем стена
Впитала скорбь и сырость поневоле,
Но бледный свет сочится из окна.
Хуан Тенорио назад не отступает,
В дом смерть, как видно, нанесла визит,
Не понаслышке он старуху знает!
Дверным кольцом решительно стучит.
«Сеньор, потише!» - заспанный слуга
Ведет с собой полуночного гостя.
Вода с плаща ручьем течет к ногам,
Но Дон Кинтеро в дом радушно просит.
А про себя он думает иначе:
С какой немыслимой иронией судьба
Свела того, кто скорбь свою не прячет,
Кому почившая навеки дорога,
И с кем же? С ловеласом, подлецом!
Предметом ужаса мужей родной Севильи!
Но он сегодня гость в конце концов,
И вина андалузские разлили.
Терзаясь памятью, Кинтеро не держал
Служанок в доме, лишь слуга-мужчина
Готовил скверно так, что содержал
Расстройств желудочных хозяина причину.
Но ореол побед былых витал
Над гостем, тем хозяин распалялся,
И как-то незаметно рассказал,
Как без жены-красавицы остался -
Во время брачной ночи умерла…
«Да ну?!» - гость откровенно изумился.
Потом бокал свой осушив до дна,
Любовными победами хвалился,
Не замечая то, как затаЯ
И ненависть и зависть стих Кинтеро.
Тут мысль как ядовитая змея
В мозгу страдальца явственно созрела -
Судьба Хуана привела не зря,
Вложив в его лице возможность мести,
Не зря они как добрые друзья
В просторном зале пировали вместе!
И он решился. Выпито вино
И съеден как всегда отвратный ужин.
Слуге распоряжение одно
Кинтеро отдает, что гостя нужно
В парадной спальне на ночь разместить,
Которая с тех пор была закрыта,
Как смерть посмела подло разлучить
Его с любимой, с той, что не забыта!
Перед Хуаном ширится постель.
Впервые он без женщины ночует.
О, сколько он познал прекрасных тел
По будуарам ветрено кочуя!
Как простыни могильно холодят!
В желудке вертится вино и ужин скверный.
Хозяин со слугой спокойно спят,
А он простыл и не уснет наверно.
У Дон Хуана в жилах солнце юга
Кровь жаром наполняет, отчего
В покоях этих так согреться трудно?
А смертный холод обнимал его.
Касанье губ замерзших ощутил,
Прокляв в душе гостеприимность злую,
Он устремился из последних сил
Навстречу ледяному поцелую.
Крик полный ужаса желая слышать,
Кинтеро глаз той ночью не сомкнул.
По коридору он как можно тише
Прокрался, в щель замочную взглянул –
Гость спит спокойно. Значит, не пришла,
Верна ему! А он так низко предал!
Укоры совести, что душу жгут дотла,
Несчастный муж немедленно изведал.
Под утро ливень стих, и первый луч
Уже ласкал поля, дороги, крыши.
Проснувшись, Дон Хуан слегка зевнул
И, потянувшись всласть, к Кинтеро вышел.
«Ну, как спалось Вам?» - вежливо спросил
Хозяин, гостя пробуравив взглядом.
«Благодарю, прекрасно! Полон сил,
В дорогу выезжать немедля надо!»
«В чужой постели не замерзли Вы?» -
Не отставал хозяин безутешный.
«К чужим постелям я давно привык!» -
Нахально отвечал любовник грешный,
И подтянув привычно стремена,
Вскочив в седло, сказал с улыбкой странной:
«Меня в иные вспомнят времена,
Струится солнце в жилах Дон Хуана!»
Кинтеро вдаль задумчиво глядел,
Пока не скрылся Дон Хуан из вида.
Да как, на самом деле, он посмел
Своей любимой нанести обиду!
Раскаяньем довел себя до точки,
Слугу зовет, чтоб он сменил бельё
В той спальне, где Хуан был прошлой ночью,
И с нетерпеньем новой ночи ждет.
Вот, наконец, супружеское ложе,
Он жаждет встречи с милою своей!
Под одеялом Дон Кинтеро сможет,
Моля простить, дыханьем отогреть.
Но страшный вопль заполнил дом старинный!
Слуга примчался и застыл в дверях
Пред странной и немыслимой картиной -
Барахтался хозяин в простынях!
Как он кричал! Как он взывал к святыням!
Его любовь была теперь другой,
И не были объятья ледяными,
А жгли как распалившийся огонь!