Перебирая в памяти прошедшие годы, я прихожу к мысли, что времена моей работы в столовой метрополитена были для меня самыми радостными. Они наполняли меня чувством неотвратимого счастья, которое посещает нас лишь в незабываемую пору скоротечной юности.
Ощущение счастья в те годы не покидало меня, может, потому, что меня окружали молодые сотрудницы. Мне тогда было за сорок, но развлечения не были мне чужды.
Помню, как коллективом мы встречали Новый год в актовом зале депо метрополитена. Я участвовала в художественной самодеятельности с сотрудниками метро. В то время я создала знаменитый хор машинистов, которые выступали в ярких красочных «вышиванках», а на голове у них красовались броские головные уборы - фуражки с железнодорожной кокардой. Я была в одеянии Солохи. Перед выступлением сама же и объявляла:
- Выступает хор им. Веревкина!
Раздавались громкие овации. Ведь начальник депо имел фамилию Веревкин!
Это была инсценировка украинской народной песни «Мыхайло-шкандыбайло». Успех был колоссальный.
Потом я читала знаменитый монолог из репертуара Клары Новиковой. Это надо было видеть!
Я одела мини-юбку, сделала яркий макияж и сногсшибательную прическу. Публика засыпала меня овациями.
Далее мы с машинистом Сашей создали маленькую импровизацию на популярную тогда песню «А белый лебедь на пруду…». Вначале я читала стихи неизвестного мне автора:
Ты глянул и вздрогнул,
Настойчиво обнял,
И думал, что власть приобрел.
Ошибся, мой милый,
Ведь мы не любили,
Мой вольный и гордый орёл.
Мне просто хотелось,
Прости мне за смелость,
Поведать о чувствах в стихах,
Признанья услышать, об этом не пишут,
Об этом не скажут в словах… и т. д.
После этого Саша пел песню, а я внимательно слушала.
До этого я никогда не писала стихи, но в этот раз по сценарию я должна была ответить на песню стихами в тему и, к собственному удивлению, написала:
Любовь явилась, робостью маня,
Но это было тайной для меня… и т. д.
Успех был ошеломляющий! Я чувствовала себя Аллой Пугачевой.
После концерта мы собрались в обеденном зале столовой и продолжили праздник вместе с участниками концерта. Этот вечер мы долго вспоминали с восторгом.
Однажды буфетчица Галя попросила меня:
- Вера! Пожалуйста, поливай цветы в моей квартире, пока меня не будет. Я взяла отпуск за свой счет на неопределенное время и уезжаю в село досматривать маму. Вот тебе ключи от квартиры. Я не против, если вы будете отмечать здесь дни рождения и праздники. Все-таки зима, на природу не пойдете.
У меня тут же появилась идея собраться коллективом в Татьянин день - в той же компании, что и на Новый год.
Эта встреча возвратила меня в незабываемые юные годы, когда чувствуешь себя счастливой и свободной от жизненных проблем и повседневной суеты.
После трапезы мы танцевали, пели песни, а затем крутили бутылку. Это было весёлое беспечное времяпровождение и невинные дружеские поцелуи, которые случаются только в юности.
Наши встречи продолжились и в дальнейшем. Один раз в месяц, по субботам, сказав дома, что на производстве «субботник», мы собирались тем же составом.
Эти встречи мы проводили с трепетом в душе и в то же время, чувствуя себя заговорщиками. Были симпатии, но не более. Мы воспринимали такие встречи невинной отдушиной в прозе жизни.
Со временем наши семьи перезнакомились, и мы вместе посещали разные мероприятия. Так продолжалось до 1989 года.
Как-то раз мы с друзьями решили отметить мартовские праздники у нас дома. Мы жили возле метрополитена в светлой большой квартире. Друзья помогли нам сделать косметический ремонт, а сотрудницы согласились провести генеральную уборку.
Любушка Матвейчук сразу же заявила:
- Чур, я буду гладить и вешать занавески.
Люба Вирван тут же подключилась:
- Мой Коля будет выбивать ковры, а я - чистить посуду.
Две Лиды согласились мыть окна, а мы с Машей готовили обед.
Мы быстро навели в доме порядок, которого не было с момента получения этой квартиры.
Этот день выдался теплым и солнечным. Посидев за праздничным столом, мы стали танцевать, петь песни и играть в фантики. Потом мужчины, уединившись в «казино» (так мы, шутя, называли детскую комнату), играли в домино и в шахматы. На следующий день был выходной, и мы пошли в парк Шевченка, а после побывали с детьми на аттракционах, посетили кинотеатр, посидели в кафе-мороженое и разъехались по домам.
Больше никогда не пришлось нам так праздновать: ровно через год, 5 марта, мы хоронили Ванечку, моего мужа… 23 февраля 1990 года, возвращаясь с авансом после работы, он получил удар в область затылка. Врачи заключили: «Классический удар каратиста». Это был удар, каким перебивают бревно. Снаружи - никаких повреждений, а внутри - закрытый перелом черепа, раздробление кости и размозжение мозга. Шесть часов операции, удаление несколько сегментов мозга... Через восемь дней он скончался, не приходя в сознание.
23 февраля и 8 Марта всегда напоминают мне об этом трагическом случае.
Годы уходят, а память остается.
На фото я с мужем Ванечкой 1980 год.