РОБЕРТ СЕРВИС
(1874 – 1958)
Из сборника «Ballads Of A Bohemian» (1921)
THE LEGLESS MAN
ЧЕЛОВЕК БЕЗ НОГ
(Темная сторона)
Мне вспоминается Верден и как мы там застряли
На восемь дней в сплошном аду без пищи и воды.
По пояс в мартовской грязи, среди огня и стали,
Мы, словно дьяволы, дрались, сомкнув свои ряды.
Все дни и ночи были мы на острие атак!
«Debout les morts!» был наш девиз, и был отброшен враг.
Аж две медали мне на грудь за доблесть прицепили,
И от приятных женских слов я даже покраснел,
Пока не бросил, лежа, взор туда, где ноги были
И не увидел, как покров на месте них просел.
Вновь чашу горя я до дна испил, как на войне:
Не нужно ваших мне наград, верните ноги мне!
А я ведь раньше мяч пинал, я танцевал и бегал,
Рыбачить в море выходил и в горы восходил.
Я столько нужных мне вещей в минувшей жизни делал…
Mon Dieu! Но нынче я себя бессильным ощутил.
Когда медсестры на руках меня сажали в кресло,
Я думал: лучше умереть, чем брать меня за чресла.
Сегодня мы герои все и все гордятся нами.
Сердца их к нам обращены и слезы на глазах!
Но завтра взоры отведут и разведут руками,
Ведь все пожертвованья их лишь только на словах.
Уж так устроен человек, он по себе всех судит,
И то, что ты исполнил долг, мир скоро позабудет.
Мне вспоминается тот дол, где был я в ноги ранен,
И где я пил одну росу и ел одно быльё.
Я полз по кочкам много миль и был мой взор туманен,
И над моею головой кружилось вороньё.
Хотел бы я, чтоб у меня заклинил карабин,
Не подобрали бы меня, и я б лежал один.
(Светлая сторона)
О, всё осилит человек!
И с песенкой в зубах
В каталке-кресле я несусь,
Как черт, на всех парах.
Звенят медали на груди
И сила есть в руках!
О, это кажется сперва
Мучительной ездой,
И вызывает жажду гром
Булыжной мостовой.
Из всех болезней на земле,
Недуг не худший мой.
Ведь дверь распахнута в кафе.
За столиком опять
Курить я буду свой табак
И сидр попивать.
И прежде чем вернусь домой,
Сыграю в двадцать пять.
А дома будет ждать жена,
Что испечёт пирог.
Услышу маленькой Зи-Зи
Я звонкий голосок.
Нет никаких причин ворчать,
Ступая на порог.
Я почитаю детектив
У лампы вечерком,
Иль я возьму аккордеон
И мы с Мари споем,
Покуда десять не пробьют
Куранты за окном.
А после утром поспешу
Я в магазинчик свой,
Чтоб заработать свои су
В сапожной мастерской.
(Чтоб сделать пару башмаков,
Не нужно ног порой).
По воскресеньям как всегда
Меня везут к реке.
Там я с бидончиком сижу
И с удочкой в руке,
А после я уху сварю
В походном котелке.
Да, всё осилит человек!
И всё в его руках.
Быть может, я счастливей тех,
Кто сам о двух ногах.
Ты видишь, как надежды луч
Сияет в облаках!
--
"Debout les morts!" – (фр. Мертвые, вставайте!)
--
The Legless Man by Robert William Service
(The Dark Side)
My mind goes back to Fumin Wood, and how we stuck it out,
Eight days of hunger, thirst and cold, mowed down by steel and flame;
Waist-deep in mud and mad with woe, with dead men all about,
We fought like fiends and waited for relief that never came.
Eight days and nights they rolled on us in battle-frenzied mass!
"Debout les morts!" We hurled them back. By God! they did not pass.
They pinned two medals on my chest, a yellow and a brown,
And lovely ladies made me blush, such pretty words they said.
I felt a cheerful man, almost, until my eyes went down,
And there I saw the blankets -- how they sagged upon my bed.
And then again I drank the cup of sorrow to the dregs:
Oh, they can keep their medals if they give me back my legs.
I think of how I used to run and leap and kick the ball,
And ride and dance and climb the hills and frolic in the sea;
And all the thousand things that now I'll never do at all. . . .
Mon Dieu! there's nothing left in life, it often seems to me.
And as the nurses lift me up and strap me in my chair,
If they would chloroform me off I feel I wouldn't care.
Ah yes! we're "heroes all" to-day -- they point to us with pride;
To-day their hearts go out to us, the tears are in their eyes!
But wait a bit; to-morrow they will blindly look aside;
No more they'll talk of what they owe, the dues of sacrifice
(One hates to be reminded of an everlasting debt).
It's all in human nature. Ah! the world will soon forget.
My mind goes back to where I lay wound-rotted on the plain,
And ate the muddy mangold roots, and drank the drops of dew,
And dragged myself for miles and miles when every move was pain,
And over me the carrion-crows were retching as they flew.
Oh, ere I closed my eyes and stuck my rifle in the air
I wish that those who picked me up had passed and left me there.
(The Bright Side)
Oh, one gets used to everything!
I hum a merry song,
And up the street and round the square
I wheel my chair along;
For look you, how my chest is sound
And how my arms are strong!
Oh, one gets used to anything!
It's awkward at the first,
And jolting o'er the cobbles gives
A man a grievous thirst;
But of all ills that one must bear
That's surely not the worst.
For there's the cafe open wide,
And there they set me up;
And there I smoke my caporal
Above my cider cup;
And play manille a while before
I hurry home to sup.
At home the wife is waiting me
With smiles and pigeon-pie;
And little Zi-Zi claps her hands
With laughter loud and high;
And if there's cause to growl, I fail
To see the reason why.
And all the evening by the lamp
I read some tale of crime,
Or play my old accordion
With Marie keeping time,
Until we hear the hour of ten
From out the steeple chime.
Then in the morning bright and soon,
No moment do I lose;
Within my little cobbler's shop
To gain the silver sous
(Good luck one has no need of legs
To make a pair of shoes).
And every Sunday -- oh, it's then
I am the happy man;
They wheel me to the river-side,
And there with rod and can
I sit and fish and catch a dish
Of goujons for the pan.
Aye, one gets used to everything,
And doesn't seem to mind;
Maybe I'm happier than most
Of my two-legged kind;
For look you at the darkest cloud,
Lo! how it's silver-lined.