По следам Константина Симонова...
******************************
Лето 1941.
Когда без пафоса и фальши,
и без бравурной мишуры.
Писались строки в скорбном марше,
с не приукрашенной войны...
Ещё медали не звенели.
Ещё сдавали города.
И песен радостных не пели.
Лишь боль с надеждою в глазах
И что-то грозное звучало.
А солнце жарило с небес.
Начало... Горькое начало...
Июнь с войною наперевес...
Сливалось время воедино,
а ночь была так коротка.
Столь неприглядная картина,
людская скорбная река...
Тогда, без пафоса и фальши,
и без бравурной мишуры.
Писались строки в скорбном марше,
с не приукрашенной войны...
*********************************
Беженцы сорок первого.
И вновь я о войне пишу.
Есть риск, строка моя сфальшивит.
Чужую память взворошу,
она меня впредь не покинет.
Мной не исхоженных дорог,
как ощутить былую вечность.
То время в запахе тревог
ушло, теряясь в бесконечность.
Тех лиц не встреченных в пути
бредущих мрачно в лоне лета.
Мне с ними довелось пройти
тот путь-в раздумьях до рассвета.
Я с ними боль переживал
и грусть покинутых погостов,
и возвратиться вновь желал
в тот предвоенный тихий остров.
Но дней похожих череда
войдёт в расплавленное лето.
Бредут усталые стада,
их отдых не предвижу где-то.
Змеится вдаль людской поток.
Пыль покрывает плеч усталость
и кажется, ещё виток,
ещё один-какая малость.
Но нет конца у той войны;
Пройдя немыслимые грани,
в тисках зловещей тишины
мы шли, усталость забывая.
Да, были беженцами мы,
а та, от коей мы бежали
уж вот, и ближние дымы
её приход нам возвещают.
...И вновь мне снятся те же сны:
Мы в них идём в людской печали,
наивной верою полны,
что мы ушли от той войны.
...Но просыпаюсь, шум грозы
ночное небо растревожит.
Невольно тёплый след слезы
мой сон тревожный подытожит
и я пишу о днях войны...
*****************************
Июньский день длиною в жизнь
Мины тут ложились чаще.
Плачет липа деревцо.
У войны у настоящей,
не парадное лицо.
Погибали.
Отступали.
Отдавали рубежи.
Долгой быть не обещала,
фронтовая наша жизнь.
Что там жизнь!
День летний долог.
Да считай и ночи нет.
Там в тылу зарничный всполох.
Он предвестник долгих бед.
Там в тылу отходят наши.
Там в тылу напряжена.
Осознав что ворог страшен,
собирает мощь страна.
************************
28 июня пал Минск
Фронт исчез за неделю.
Растворились полки.
Грозных танков артели,
вдоль дорог и реки.
Кто погиб, а кто брошен.
Не победная рать.
Траки чуждые крошат,
Белоруссии пядь.
Не мечтай о победе.
Нам бы выжить теперь.
В том неправильном лете,
нет хороших вестей.
День пристрелен и прожит,
и опять отступать.
Траки чуждые крошат,
Белоруссии пядь.
Где-то бились геройски,
помогло ли едва.
По земле бывшей польской
проходила война.
Мы в мечтах о хорошем.
и опять отступать.
Траки чуждые крошат
Белоруссии пядь.
Не пою, не просите,
дифирамбы войне.
Всем ушедшим: Простите.
В непомерной цене.
Научились став строже,
по слогам наступать.
Как же трудно даётся
Белоруссии пядь.
*******************
Мехкорпусам сорок первого года.
В атаке под Бродами, после похода,
танкист погибал Сорок Первого года.
Июнь на исходе, в кровавый закат,
уходит мехкорпус теряя ребят.
Геройское время обидой горчит,
вина отступлений на парне лежит.
Неделю назад о любви он мечтал
но главных ей слов не успел, не сказал.
В атаке отчаянной замер в веках,
понять не успевший ни боль и не страх.
Уходит гроза далеко на восток,
приблизил Победу парнишка чуток.
Приблизив Победы весенние дни,
что будет путь долог не знали они.
В Июне мехкорпус восьмой погибал
но радость победы своей сознавал.
Он видел бегущих врагов пред собой,
он видел всех планов противника сбой.
Ещё впереди лихолетья войны,
о счастье, увидеть врага со спины.
А парень пред смертью кричал озорно,
он видел Победу свою не в кино.
Он верил; что день или может быть два,
Победой закончится эта война...