Простёрлось небо, белое от зноя,
стекала тень к подножиям ракит,
и солнца золочёное каноэ
плыло фарватером невидимой реки.
Крестьянских баб замотанные лица
глядят устало в щелочки для глаз.
Искрится капля пота на реснице.
Десятник из тени покрикивать горазд.
Шершаво перешёптывалось жито
с шмелём, назойливо гундящим свысока.
Амбар распахнут будто нарочито -
богатством скопленным кичится напоказ.
Наполнен воздух пыльной позолотой,
и монотонно цеп дубасит сноп.
Истёк мужик подмышками мокротой.
Мир нерушим от верха до основ!
Но высший смысл обрящете в потерях,
когда к свершеньям выведет прогресс,
не предвещавший гибели империй
и восхожденья идола на крест.
Святого духа бархатная нега
не вдохновляет если на успех,
то только жажда жизни человека
преодолеть способна смертный грех.
Грядущее окутано туманом -
не высмотреть там контуры судьбы!
В своём существованье негуманно
виним Спасителя, но бьём покорно лбы
во благо иллюзорных прорицаний.
Тем временем средь мяты и репьёв
присела женщина и под покровом тканей
свершила таинство рожденья, чтобы вновь
украсить мир частицей свежей плоти,
и муки, и тщету преодолев.
...А с Запада, дичая на свободе,
коварно крался корсиканский лев.