Братьям Стругацким посвящается
- Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не
удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра?
Да, милая, это и есть шедевр Бермана - он написал его в ту
ночь, когда слетел последний лист.
О. Генри «Последний лист»
- Как душно… Хотя бы дождь пошёл, что ли, - подумал Председатель. Он монотонно, словно заведённый, шагал из угла в угол небольшого кабинета; десять шагов к окну, разворот и десять шагов обратно. Скромная обстановка: несколько стульев, старый, с потрескавшейся кожей диван, рабочий стол, на столе - коммутатор связи. Подойдя к окну, Председатель покрутил регулятор мёртвого кондиционера и бросил взгляд вниз.
Ничего не изменилось: толпа внизу, словно чёрная грозовая туча, упавшая с уставшего держать её неба на остывшую равнодушную землю, слегка колебалась будто от невесть откуда налетевшего ветра, и ровный мощный гул исходил из недр её рыхлой массы, вливаясь грозным напряжением в артерии соседних улиц и растекаясь дальше по каменным серым площадям, едва различавшим низкую бесцветную плоть неба, загромождённую сутулыми силуэтами зданий.
Председатель нервничал, коммутатор отмалчивался, информация запаздывала. Он мог сделать запрос, но неконтролируемое чувство страха удерживало его от решительных действий. Раньше он не боялся: ни тогда, когда наперекор инерции и благодушию создавал Комитет спасения, ни позже, разрабатывая на первый взгляд безумный, вызывающий отторжение план возрождения планеты. Нелегко было убеждать оппонентов, вести переговоры с правительствами, выбивать ассигнования и материалы, подбирать научные кадры. На это ушли десять лет жизни и треть оставшихся ресурсов планеты. Раньше он не видел альтернативного пути; теперь же, когда цель достигнута и осталось получить схему конструктивных действий, Председатель впервые засомневался.
Он немолод. Вся жизнь его скомканной перчаткой брошена на стол Большой Политики. Он достиг вершин власти: его имя на первых страницах газет, на усталых губах обывателей; его голос жадно впитывает доверчивая ушная раковина толпы, не вникая ни в смысл, ни в тембр, ни в интонации. Он - живой Бог, слово которого - целительная влага посреди онемевшей от зноя пустыни. Он может утешиться иллюзией счастья и покоя, но что же мучит тогда беспокойное сердце?
Карьера его была кропотливой и долгой, но мало кто знает , что неприступный монолит держателя власти может рассыпаться всякую минуту. Над ним тоже властвует Бог - вымученное детище себялюбия, авантюрной фантазии и сладострастного желания править - тех чувств, что руководили его плотью и сущностью, а затем, когда он стал известен и сплотил вокруг себя новую партию, заставляли идти и идти к намеченной цели.
Бывали моменты, когда он хотел выйти из игры ( так велика была усталость ), но механизм, запущенный его лёгкой рукой, успел набрать обороты, и он, краеугольный камень созданной им системы, уже не мог остановить работу адской машины.
Он, безусловно, умён и талантлив, циничен и аморален - прирождённый политик. Его речи зажигательны и остроумны - многих они изгнали из высоких кабинетов, раздавили прессом дискуссий. Как умело мог он извлекать выгоды из того мрачного скопища бедствий, предвестников долгого и мучительного конца , которые словно тени всё плотнее окутывали некогда процветающую и изобильную планету! Всё шло на пользу: уничтожение природы, массовые отравления и гибель людей, эпидемии и локальные войны, разрывающие измождённое тело экономики, истощение энергетических ресурсов - вот те кирпичики, из которых медленно, но целеустремлённо строился пьедестал.
В своих выступлениях он бичевал, метал молнии и растирал в порошок виновных в нескончаемой веренице несчастий, не вникая в истинную трагичность положения; голод и разруха не пробуждали в нём естественного сопереживания, являясь по сути лишь удобным средством для продвижения вверх, в холодное наслаждение исключительностью.
Он обещал спасти планету. Его усилиями воплощена в реальность ЭЛМА - электронно-логическая машина - техническое совершенство, бесстрастный прогнозист, непревзойдённый аналитик. Элма - Бог, который может решить его дальнейшую судьбу: или вечная слава, или бесславный позор.
Сейчас, в эту минуту, в сердце глухой пустыни, охраняемой остатками армий, в центре охлаждающих установок, одинокая, она обрабатывала тщательно собранную для неё информацию. Десятки тысяч агентов Председателя денно и нощно во всех уголках планеты по крупицам копили эту информацию: о состоянии почвы и воздуха, животного и растительного мира, экономическом и социальном положении регионов, о смертности и рождаемости - и отовсюду неслись, словно чёрные птицы, ужасные вести. Планета умирала и не знала, как спастись. От Элмы зависело многое, если не всё: она должна была разработать оптимальный план восстановления жизни, вернуть разум и надежду уцелевшим.
Председатель нервничал: необъяснимая тревога угнетала его. Он ждал приговора, и каждая минута неопределённости выжимала из его надорвавшегося тела возможность жить и действовать.
- Почему Элма молчит так долго? На исходе третьи сутки… - вяло подумал Председатель, и в ту же секунду, словно угадав его нетерпение, запел коммутатор. Председатель повернул тумблер связи, включил изоляцию, исключающую прослушку, и устало выдохнул:
- Элма, тебя слушает Председатель, говори…
Доля секунды понадобилась Элме для анализа тембра и высоты голоса, и, удостоверившись, что на связи действительно Председатель, она произнесла:
- Председатель, я просчитала все варианты. Мой вывод однозначен и не подлежит перепроверке: ваша цивилизация обречена на гибель, её ничто не может спасти. Она должна самоуничтожиться или самоизжиться при любых возможных действиях.
-Может быть, ты ошиблась? - прохрипел Председатель. На лбу алмазной пылью засверкала испарина, боль волной накатилась на грудь и замерла у сердца.
- Я не могу ошибаться. В процессе анализа информации не удалось обнаружить ни единой возможности хоть сколько-нибудь исправить положение, - голос Элмы звучал беспристрастно.
- Что же делать? - обречённо спросил Председатель.
- Ждать конца. Отнесись к этому как к неизбежности, - Элма была безапелляционна.
- Я постараюсь… - Председатель почувствовал, как закружились в нелепом танце стены кабинета; пол рванулся в сторону из-под ног и вдруг, изменив направление, понёсся ему навстречу Председатель потерял сознание и тяжело повалился на ковёр.
Председатель выпил тепловатой воды из сифона и подошёл к окну. Игра проиграна - карьере пришёл конец. Впереди - позор, прозябание, смерть. Элма не могла ошибиться: она знает всё и она умнее всех.
Председатель посмотрел вниз: толпа по-прежнему плескалась в чаше площади. Они ждут, когда он спасёт их. Несчастные! Им неизвестно будущее, уготованное для них, и будущее это ужасно. Медленное вымирание, пустота, небытие. Высохшая сморщенная планета.
- Они все погибнут, - подумал Председатель и вдруг впервые осознал страшную суть приговора: они погибнут! Погибнет , исчезнет всё то, что давало возможность ощущать себя живым, необходимым, оправдывать своё случайное существование в вечной жизни материи. Что его жалкая карьера, когда исчезнут ВСЕ? И эта измученная женщина с ребёнком на руках, и вон тот молодой рабочий, который не может вернуться домой, где плачут голодные дети, а жена тает на глазах, лишаясь последних отблесков красоты; и тот морщинистый старик, по виду бродяга, он тоже стоит со всеми и, значит, тоже надеется. Председатель впервые рассматривал лица, и эти лица потрясли его.
Раньше толпа была для него лишь абстрактной силой, способной воздвигать и сокрушать троны; и как странно открывать для себя, что они - живые, такие же живые, как он, только более несчастные и глубже погружённые в горе своей жизни.
Он не предаст их, не убьёт последнюю надежду. Он не скажет им правды, он пойдёт к своему народу и заставит его бороться, страдать, погибать, любить и строить. Он даст им веру - всё, что у него осталось. Нужно спешить туда, вниз!
Председатель направился к двери, потом, размышляя, остановился, горько усмехнулся, подошёл к столу, сдвинул секретную панель и нажал на маленькую, едва заметную кнопку. Теперь он свободен! Скорее туда, где его ждут!
Он вышел к людям с ясной улыбкой на губах, и люди двинулись ему навстречу.
-Хотя бы дождь пошёл, душно… - подумал Председатель, и тут первая капля дождя скользнула по его ввалившейся щеке, вторая щёлкнула по носу, и весёлый неуёмный ливень раскинул над городом прозрачные руки и принял его в свои объятия…
Взрыв поднял в воздух тонны песка. Песок пылью и прахом бесконечно долго сыпался с неба на гигантскую воронку, пряча от мира искорёженные останки Элмы.