Он был моллюском и, чтоб жить,
своими смыслами питался.
Был посторонним вход закрыт,
к нему никто не домогался.
Но надо кушать и дышать,
и для того резные створки
необходимо открывать,
страх отправляя на задворки.
И жизнь при этом подвергать
приходится большому риску.
Ведь много разных проплывать
мимо него способны близко.
Тут мелкой вредности полно,
есть здесь и хищники большие.
Он, хоть боится, всё равно
открыл свой мир пучине синей.
Всё много раз прекрасно шло,
никто над ним не издевался.
Однажды он (забыл число)
в свой срок привычно закрывался.
Закрылся... Чувствует: не то...
Мешает что-то в организме.
Кто вторгся в этот мир святой?
Ах, червячок сторонней мысли!
Не дело! Быть большой беде,
коль напитается он мною...
Решил моллюск держать в узде
поползновение такое.
Он бурно соки выделял,
любви к захватчику не зная,
и в перламутре заковал,
себя терзать не позволяя.
Так в недрах раковины той
из мысли чуждой посторонней
возник жемчужины привой,
рос перл красою благородной.