«Что печаль... как гармония муз;
На весу держат помочи лет.
В суетящихся пикселях мозга
Пообкусанный мнения туз.
И игра не в порыв, но в балет.
И сомнения гложат немного».
***
Между верой и знанием плуг
Целиною не тронутый в лезвии,
И цена есть нечаянных слуг:
Твоих мыслей капризом потуг.
И печаль во хмельном дерзновении.
Между мыслью и чувством упруг
Взгляд идущий от сердца в затмении.
Где же помнящий вещее друг,
Обнадеженный пением, вдруг,
И влекущий рукой в нетерпении.
И закончится день, и в сомнении
Ты кладешь на ладонь луч последний.
Жизнь велика в волшебном рождении
И случайном надежды творении.
А сердечно ты бог измышлений.
И дойдет до души гимн осенний,
Что струится из облачной выси.
Ты был свят своим помыслом, гений.
Но измучен предчувствием мнений.
В ночь шагнешь мягкой лапою рыси.
На закате держа верой смыслы...
Одурманенный зовом небесным.
И вот руки в бессилии вислы.
И вот мысли о будущем ки́слы.
Мир становится зрению тесным.
Опахалом вся ночь непрерывным.
Ветерок льет с балкона шептанье,
Шорох недр земли и обильным
Ты становишься во́вне и сильным
В том порыве души где алкание.
Ты рождался вот так — помня прошлое.
Потому что его еще не было.
Но случайное, гадкое, пошлое
Принесло мигом веянье кошное,
И предчувствие дня сон сгубило.
Потому что ты прячешься в порослях
Сильных дум, обещающих празднество.
И по лету гуляешь как пух в тополях.
И имеешь величье во взрослых мечтах.
Перепутав где суть, а где таинство.
Перевернуто видишь прибытие дна
Глубиною нырнув прямо ласточкой.
И вот снова тебе лишь медуза видна:
Она будто прозрачная как и вина,
Что плывет в мире духа — той звездочкой.
Кою ты обещал для любимой изъять
Из космыческих высей нечаянных...
А теперь только в дно пузырями орать.
И всплывая, на солнце бровями играть.
Рыскать глазом по пляжу ища. Неприкаянных.