Я отыщу в себе простор
цветами алыми усеян
и пряным запахом овеян,
волшебной музыкой объят,
воздвигну замок лучезарный
по формам экстраординарный
красою дивную богат.
И поселюсь я в мире этом,
мечтою сладостной согретом
и отойду от чувств мирских,
чтобы скрыться от тоски гнетущей
и боли, грубо сердце рвущей,
чтоб крик души внезапно стих.
Я много лет в себе спала,
сама не ведая обо этом,
но жизни запоздалым летом
проснулась, зов твой услыхав.
Доверчиво к тебе метнулась...
и в бездну мук так окунулась,
навек, казалось, там застряв.
Вначале было все взаимно
и телефонный дух интимный,
и интригующая речь,
и холодок при встрече первой,
и интерес друг к другу нервный,
и длинность ожиданья встреч.
Дразнило что в тебе меня?
Ну что меня к тебе тянуло?
Я в властности твоей тонула,
здоровью духа подчинясь.
Ждала чудес я небывалых,
Как божьих даров запоздалых,
а, убедилась, удивлясь:
восторгом только ты охвачен,
тебе мир счастья предназначен,
а мне осталась пустота.
С самовлюбленностью обычной
взахлёб ты пил мир непривычный,
а мной владела лишь тоска.
За что? Ответь мне мудрый Бог!
За что не только год страданий,
но эру разочарований
дано мне горько пережить?
Ведь мне знакома роль любимой.
Хоть раз любить любовью сильной.
Ну как мне с этой болью жить?
Живу... А ты был удивлён,
и, как ни странно, угнетен
от столь внезапных перемен.
И что-то бросился спасать.
Но что мне можно было дать
малиновым мечтам взамен?
Вернулась на круги своя
и сны мои остались снами,
мечты – нелепыми мечтами,
а тот роман – как смех беды.
А год надежд и ожиданий,
и ярких грёз, слепых желаний
и есть ирония судьбы.