Батрак-пастух когда-то панский,
Во всём по норову мужик,
Отец мой был ещё с гражданской
Прямой и честный большевик.
К наукам склонный, стал пилотом,
На небе пас аэроплан,
Не называли самолётом
Тогда трескучий тот биплан.
Но сами лётчики машиной
Свой называли самолёт,
И был дерзания вершиной
Удачный каждый их полёт.
Потом отец в Узбекистане
С машины преданной своей
Метать ручные бомбы станет
В лихие банды басмачей.
Порой моторы предавали
Его товарищей-друзей,
И те машины приземляли
Среди фанатиков-зверей.
Враги не просто убивали
Несчастных пленников своих,
А с самолётами сжигали
Иль на куски рубили их.
Но дожил папа до победы
Над этой чёрною чумой,
Да тут пришли страшнее беды –
Нагрянул год тридцать седьмой.
Он наподобие был тира,
Где каждый человек – мишень.
Арестовали командира,
Пришли за папой через день.
Но инквизиторы при встрече
Спросили только него,
Шпионские не вёл ли речи
С ним бывший командир его,
И отвечать отцу велели
Всё искренне, как на духу –
Мол, служим мы единой цели:
Карать внизу и наверху.
Отец им искренне поклялся:
«Речей крамольных не слыхал.
Порой начальник напивался,
На водку деньги занимал,
Но отдавал всегда исправно.
Потом женился я – ушёл
Из общежития…» – «Забавно!
Видать, фальшивый наш «орёл»
Уже поздней завербовался! –
Чекист догадку выдал вслух. –
Осталось, чтобы он признался…
Что ж, из него мы выбьем дух!»
…Отец мой был крестьянин ушлый,
Смекнул он: в армии – не жить!..
И в созданный тогда Воздушный
Гражданский Флот пошёл служить.
Отцу работу предложили
В любом из крупных городов,
И мама с папою решили
Поехать в солнечный Ростов,
Весь в мягкой зелени акаций.
От их цветенья был я пьян.
В нём, как в Одессе, много наций
Живёт – от греков до армян.
В нём ослепительное небо,
Его целует тихий Дон,
И тот лишь, кто в Ростове не был,
В него до смерти не влюблён.
В нём, в центре, – если б там вы были! –
Почти парижские дворцы,
Их, в состязании, дарили
Своим любовницам купцы.
…Шёл из Ташкента поезд долго.
Был жгучий август, солнца жар.
И впереди далёко Волга
Земной опутывала шар.
В вагоне, как цыганский табор,
Все спят, устав от зноя дня.
Но я не сплю. Выносит в тамбур
Мать неуёмного меня.
А там луна висит за дверью.
– Спи! Видишь, сердится она! –
«Неправда! – маме я не верю. –
А как зовут её?» – Луна. –
«Юна? Хочу Юну-у-у я, мама,
Она хорошая, смотри!»
И так я требовал упрямо
К ней возвращаться до зари.
Она ушла от нас с рассветом,
Вздохнула облегчённо мать.
Я зарыдал – я был поэтом...
Не по-отцовски мне летать!
5 мая 2018 г.
19:14 – 23:35
Москва.