Я ветошью протер стекло
и попросил налить грушовой.
Сад распадался. Развезло.
Я шел по лестнице бесшовной
и поднимался без перил.
Страх становился меньше хмеля.
И в небе колокол звонил
над головой у пустомели.
Канат, занозящий ладонь.
Под колокольней - ретушь, ребус,
деревья, шпал густая вонь,
ползущий вникуда троллейбус.
Еще одну. За что мы пьем?
за воздух угольный и вредный,
сад, порастающий быльем,
за растворенный голос медный.