О, мой тщедушный бог в обугленных руинах,
В обвалах потолков, в завалах кирпича...
Я не найду тебя - огромен дом старинный,
Взываю: "Дай мне знак!", но ты велишь молчать.
Да ты и сам молчишь... Зачем, скажи на милость?
Здесь Преисподний мрак, все свечи сожжены.
Опасен твой приют, и, что бы ни случилось -
Мне слишком долго ждать явления Луны.
Отрезаны пути, балкон уже обрушен,
И экскаватор здесь, у сорванных ворот.
Хотелось бы шепнуть: "Спасите наши души!"
Но Высшим недосуг. Там дел невпроворот.
А мы уходим в Ночь. По тёмным коридорам.
Мы чашу этой Тьмы испили всю. До дна.
Мы держим на плечах огромный, хрупкий Город.
Но Высшим не до нас. Им хрупкость не дана.
А мы давно во мгле. А мы давно в опале.
Глядим на этот мир сквозь чёрное окно.
За этот жуткий год все ангелы упали.
Разбились. Навсегда. Но Высшим всё равно...
Средь лестниц, павших ниц я - сожранная жрица.
Ничтожество в мирах, где никуда нельзя.
Дозволено одно - исчезнуть, испариться,
Но это не по мне - у нас одна стезя.
Ещё один этаж... Я знаю - ты здесь не был.
Здесь нет твоей беды, здесь нет моей вины.
Куда ещё бежать, когда в парадной - небо?
Когда ступени все, как годы, сочтены?
А говорили, ждут... А лгали, что не бросят...
Махни на всё рукой: да всем так говорят...
Нас могут развенчать, и, может быть, допросят.
Нам нечего терять который дом подряд.
У нас одна Судьба - на куполе небесном
Со страхом узнавать Созвездие Смертей.
Былое всё сбылось, грядущее известно.
Молись, мой бог, молись Вселенской Пустоте...