Спасибо, жизнь, за то, что била
И все же выжить мне дала,
За то, что душу опалила,
Но не сожгла ее дотла...
Я - советский российский офицер в запасе. Родился и вырос в Советском Союзе и ему служил. Затем - России. Сам - из русских, православных; крещен в младенчестве, и крест безропотно несу, но на "известку колоколен" моя не крестится рука, а в храме бываю редко.
И только когда смотрю на окружающую меня "стабильность" и на "пастырей" наших (как духовных, так и светских), как правило, упитанных, не бедных и неприкасаемых; на их основную "паству" - женщин моего возраста и постарше, выросших в стране, где "не было секса", неоднократно униженных и оскорбленных государством и мужчинами; с глазами, полными отчаяния: "Только б не было войны!", сидящих на "диете" из пальмового масла и выживающих на пенсии от 8 до 14 т.р., - я произношу мысленно: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй нас!".
Сам я очень рано понял, что Женщины вовсе не созданы из ребра Адама, а пришли в этот мир из Космоса, и поэтому так ранимы, уязвимы и беззащитны на Земле. И так прекрасны…
Моя малая родина - действительно малая: небольшое сельцо (всего-то 70 дворов) с поэтическим названием Ясеново, затерявшееся в бескрайних и сегодня еще ковыльных степях Средней полосы России в отдалении от больших дорог и производств.
Зимой оно утопало в ослепительно белых снегах, весной – в кипени цветущих вишневшых садов; летом пахло сенокосом, хлебом и молоком, ранней осенью – антоновскими яблоками и печеной картошкой; в лунные ночи в любое время года напоминало космический пейзаж, таинственный и непостижимый, и только в ноябре, когда черноземы раскисали под занудливо моросящим дождем и превращались в сплошное месиво, а небосвод становился низким и свинцовым – порождало беспросветную тоску (в самом конце ноября я и родился - стрелец неприкаянный!).
А теперь моя малая родина дарит моему сердцу щемящую боль воспоминаний. Здесь прошло мое детство, а первая учительница – Анна Антоновна Свешникова, привила любовь к родному языку. В неполные четыре года у меня уже случилась первая влюбленность. «Объект» – яркая городская девушка модельной внешности, в капроновых чулках «со швом» и туфельках «на шпильке», каким-то чудом продефилировавшая по деревенской улице…
В тринадцать лет пришла настоящая первая любовь: всепоглощающая, страстная, со сладкой болью и ночными томлениями, с умопомрачительными ощущениями от случайных и невинных прикосновений. Безответная. Открыться я не решился: девочка была старше меня на полтора года, и «малолетки» ее не интересовали. Может, поэтому она снится мне всю жизнь.
В четырнадцать закончилось детство: я поступил в Московское суворовское военное училище. Там за два года очень жестко под лозунгом, ставшим моим девизом: "Жизнь - Родине, честь - никому!", меня воспитали воином. Затем окончил Высшее Военно-Морское училище им. М.В. Фрунзе (ныне Морской корпус Петра Великого), спустя два года – Высшие военные курсы; значительно позже – Санкт-Петербургский государственный университет, институт переподготовки и адъюнктуру академии; защитил диссертацию с присвоением ученой степени кандидата юридических наук.
В 16 лет принял военную присягу и с 1973 по 2017 год непрерывно находился на военной службе. Дослужился до капитана 1 ранга. В разгар т.н. «холодной» войны в составе экипажей атомных подводных лодок Северного флота принял участие в 11 боевых службах (дальних походах или автономках). В общей сложности я провел под водой около трех лет своей жизни: с боевыми тревогами и ракетными атаками (к счастью, учебными); аварийными тревогами – реальными, когда в отсеки подлодки поступала забортная вода или случались возгорания (к счастью, небольшие); и с постоянной тревогой за родных и близких, оставленных на берегу.
Летом 1982 года я вернулся из очередного похода и уехал в отпуск на свою малую родину, чтобы провести его… в женском отделении районной больницы. Там, в крошечной палате с белыми стенами и оконцем без занавесок, мучительно уходила из жизни моя мама. Из шестерых своих мужчин (муж и пятеро сыновей) только мне – старшему сыну, она доверила ухаживать за собой.
Когда во время ночных дежурств я забывался в минутном сне, она переставала стонать. Я мгновенно вздрагивал: «Мама!». А она отвечала: «Не бойся, сынок, я сторожу твой сон…». До последней секунды я убеждал ее в том, что она обязательно выздоровеет. И она в это верила. Маме за день до смерти исполнилось пятьдесят…
Я шел за ее гробом по сельской улице в парадной форме одежды под траурные звуки военного оркестра, добытого мной в соседнем учебном полку. Блестящий двадцатипятилетний капитан-лейтенант, потерявший своего самого родного и близкого человека, но еще до конца не осознавший всю трагичность потери. Осознание и с ним настоящая боль утраты придут позже, в одной из автономок, пронзят и заполнят всю душу и сердце; и вместе с ними придут строки «Печальной песни». Я записал их в течение нескольких минут, на одном дыхании, и больше не правил…
Жизнь продолжалась. Мне довелось служить и жить в Мурманской и Ленинградской областях, Краснодарском крае, Санкт-Петербурге, Москве, Новосибирске, Архангельске. Без отрыва от «производства» избирался депутатом областного совета и дважды – в органы местного самоуправления, был членом литературного объединения «Приозерье» и некоторое время его возглавлял. В разные годы сотрудничал с Российским научным центром местного самоуправления, редакциями газет «Красная Звезда» и «Смена», преподавал право в Поморском государственном университете и Международном институте управления (г. Архангельск), в одном из военных институтов.
В моей первой служебной характеристике офицера есть слово «чувствителен». Но стихи я начал писать довольно поздно – лет в двадцать пять. Записывал их на открытках и дарил женщинам. Позже начал писать эпиграммы. Разумеется, на мужчин. И довольно меткие. Но до дуэлей дело не дошло. В 1987 году партийная организация одной из береговых частей, где я продолжил службу, за нарушение морального кодекса строителя коммунизма исключила меня из рядов КПСС. Я был представлен к досрочному увольнению с военной службы. Спустя месяц решение было пересмотрено: мне был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку с последующей «ссылкой» в отдаленный военный гарнизон.
С тех пор эпиграмм больше не писал, но в «перестроечные» годы за инакомыслие, отклонения от линии партии и упорное нежелание поступаться принципами меня еще раз исключали из КПСС и дважды досрочно представляли к увольнению с военной службы. В партии я восстановился, чтобы затем добровольно покинуть ее ряды, а служил еще запредельно долго: на момент увольнения мне исполнился 61 год, календарная выслуга составила более 44 лет, а общая – 55 лет. Я по-прежнему был востребован, годен к военной службе и мог бы служить еще года четыре. Не захотел: решил вкусить гражданской жизни.
Пожалуй, самым ярким эпизодом моей биографии стало «хождение во власть» в 1990-х. Моими соперниками на выборах в Ленинградский областной совет были два директора совхозов и секретарь Леноблисполкома. С большим отрывом я вышел во второй тур вместе с директором зверосовхоза, два других претендента «пролетели», как аэропланы над Парижем. Окружной избирком результаты утвердил и назначил дату повторного голосования. Однако областной избирком инициативно, под надуманным предлогом, признал выборы несостоявшимися. Его решение по тогдашнему законодательству было окончательным.
Трезво оценив обстановку, я принял единственно правильное решение: взял очередной отпуск и… объявил голодовку протеста. По политическим мотивам. Причем место проведения акции в Питере выбрал очень символичное: на площади Пролетарской Диктатуры, рядом со Смольным и Леноблсоветом. Спустя три дня я переместился к Гостиному Двору, на более демократический Невский проспект.
Популярнейший в те годы телекиллер, автор и ведущий программы «600 секунд», Александр Невзоров, прибывший на место происшествия на шестой день голодовки, нашел там молодого мужчину аскетического типа, тщательно выбритого и безукоризненно одетого, в окружении своих избирателей и цветов (мне их дарили женщины). Таким меня увидели и запомнили миллионы телезрителей, а также десятки тысяч ленинградцев и гостей города, посетивших место проведения акции и поставивших подписи в мою поддержку. В последний день голодовки меня пришла поддержать красивая темноволосая женщина в черном вечернем платье. Она смотрела на меня огромными лучистыми глазами, которые вместили в себя всю нежность мира, и тогда появилось одно из самых любимых моих стихотворений: "Ангел-Хранитель".
Я держал голодовку 17 дней, до полной победы над избиркомом, затем быстро восстановился, продолжил предвыборную борьбу и на повторном голосовании с участием всех кандидатов (это было моим единственным требованием) победил безоговорочно, набрав 67% голосов. На вопросы любопытствующих о мотивах столь необычного шага, я всегда отвечаю словами мудрейшего Иммануила Канта: «Когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни».
Во время депутатства я состоял в комиссиях Леноблсовета по правам человека и законности. Держался подчеркнуто независимо. На сессиях выступал редко, но когда брал слово, мог серьезно изменить вектор обсуждения вопроса. В городской и областной прессе регулярно появлялись мои «острые» статьи. Местные чиновники меня побаивались, на запросы и обращения, касающиеся избирателей, реагировали быстро и правильно.
Были в моей судьбе «шапочные» знакомства с представителями нарождающейся политической элиты новой России, включая будущих «звезд» первой величины. Развивать их я никогда не стремился. Военную службу не оставил. Не нажил палат каменных. Ни о чем не жалею...
Люблю людей и «братьев наших меньших», театр, классическую музыку, поэзию Сергея Есенина и Михаила Анищенко. У меня – два взрослых сына и дочь, есть внучки Маша и Евушка.
Пожалуй, "примерным семьянином" я так и не стал: отчасти потому, что очень долго был «женат» на военной службе, отчасти от того, что жил и продолжаю жить чувствами: я и сегодня подпишусь под каждым словом двадцатилетнего Ильи Сельвинского: «Никогда не перестану удивляться девушкам и цветам"!
Сам я себя отношу к одному из вымирающих подвидов Homo Sapiens – «Мужчины российские увлекающиеся". Мы тонко чувствуем Женщину, понимаем Женщину, удивляемся ей, постоянно ею любуемся и восхищаемся, преклоняемся перед ней, воспеваем ее и любим во всех проявлениях! До обожествления. И еще мы знаем самый короткий путь к ее сердцу.
Наше имя - Романтики!
*На фото: 12 июня 2017 года. День России. Последние месяцы службы.