Меня, терявшего изрядно много сил,
Засыпало землёй и схоронило,
Но откопал меня в воронке и пленил
Австрийский рядовой – большой детина.
И до доски, до самой гробовой
Я буду помнить австрияку ярко.
Как бил меня верзила бечевой,
Одно по-русски причитал: «собака».
Я убежал, пролез у тонких стен,
Где был проход для тела очень узкий
И в хрипе лёгких и надрыве вен
Я километры ползал по-пластунски.
Вернувшись, воевал, с разведкою ходил.
Молитвою спасался, как лекарством,
Но издевательства верзилы не забыл
И плена беспредельного мытарства.
Добыли как-то ночью «языка».
Здоровый был, откормленный невольник.
Смотрел австрийский пленник с высока,
Не верил, что ещё я не покойник.
Кричал и от обиды он вопил,
Жалел, что я сбежал в подвале узком,
-Скажи-ка мне, за что так невзлюбил?
Он прошипел: « За то, что ты, собака- русский!»
Декабрь 2017 г.