Тигра к нему подходит, глядит в глаза,
он на вокзал, естественно, опоздал,
ну, или опоздает, еще есть фора.
Так намешали: было, чего мешать,
хочет дышать, а нечем уже дышать,
рыбий живот умышленно кем-то вспорот.
И в этот миг тоска по плечу скользит
падает на пол, а за окном – бензин
капает из распятого светофора.
Девочка русокосая до ключиц
что-то свое бормочет, потом кричит,
век позапрошлый – кашу томит в печи
без аллегорий.
Тигра снимает краску за слоем слой,
он замирает: гордый, упрямый, злой,
просто следит за правой ее рукой
зубы оскалив.
Что-то в нем отключается, но не то,
что-то отодвигается на потом.
Рыбий живот, распоротый, зо-ло-том
кисти ласкает
эта смешная Тигра, не та совсем!
Слух его к тиграм глух, да и сам он – нем.
Все потому, что против стандартных схем
всем существом он.
Век позапрошлый что ли ему судья?
Тигра ему – любовница ли? Семья?
Ах, как прозрачен каждый ее изъян,
тело – не ново!
Он закрывает клетку, берет пальто,
пятый айфон (доселе – хороший тон),
поступью твердой прямо идет к метро
«Нью-Бирюлево».
Далее: сталь скафандра, пыльцовый сидр,
Господи, через время перенеси,
коли не хватит разума, воли, сил,
пусть будет – слово.