Никто не помогал, не заступался,
Отчаянно рискуя головой.
Всё было необычно, непривычно.
Злодей унижен был и сам не свой.
Пока он приходил в себя, в то время,
Стал вновь прекрасным юношей Давид.
Как прежде бархатистый, нежный голос,
Сказал: «Ты изменил ужасный вид
На свой. И я поверь безмерно рада,
Что в данный час помочь тебе смогла.
Мне видится, что именно тобою
Проложен путь для истребленья зла.
Тебе придётся чуть поторопиться.
Я чувствую, что вскорости уйду.
И выбраться, покинув заточенье,
Помочь тебе уж больше не смогу.
И если ты сегодня доберёшься
До места, где блистает яркий день.
Венок, в себе несущий дар прозренья,
На всякий случай всё-таки надень,
И никому, как слёзно б не просили,
Из жалости своей не отдавай.
В том месте ложь и правда ходят рядом.
Чудесен и коварен данный край.
Запомни также, если не решишься,
То больше никогда не попадешь
Туда, куда ведёт моя дорога.
А там ты непременно обретёшь
Бесценный опыт, как и пониманье,
Того, как обустроен мудро мир.
Прощай! Я ощущаю приближенье
Того, кто люд невинный погубил».
Давид хозяйке низко поклонился,
Сказал ей от души: «Благодарю!»,
И тут же из пещеры удалился.
Теперь я вместе с вами посмотрю,
Что делает, оставленный на время,
Хозяин удивительных кустов.
А он сорвал, для верности, побольше
Окрашенных в небесный цвет цветов,
С вниманием особым огляделся,
Боясь, что ему могут помешать,
И никого вокруг не обнаружив,
Стал гору пред собою опускать.