Этот лаборант вёл исследовательскую работу
успокоенно и вдумчиво.
Он становился искусственным роботом,
отрекаясь от себя умного,
и нечаянно опрокидывал чашу
и выливал кипяток нА руку,
и кожа его превращалась в кашу,
и кому-то это было нАруку.
Открытие очередное маячило,
маятником било по голове,
и интуиции его кляча
воз тянула по знойной траве.
Дух проветривал обожжённое,
и распухала его рука,
и опадали скворчали жжёнки,
и раздувались рыбьи бока,
и выскальзывала рыбина,
в серебристые струи маня,
и кого-то вздымало на дыбу,
и лаборант знал: меня.
И открывались его вежды,
и закрывались средь ночи-дня.
Он натыкался на Его лежбище.
Он дотрагивался до меня.
Сколько таких лаборантов разных
Много? не много, но движут они
нашу галактику недотрогу
Непослушание в наши дни,
да и во всякие дни бренные
через ошибки несовпадения
вздёргивают шальные крены,
организуют вожделения.
Вздрагивала, смущаясь, Галактика,
и возмущение дребезгом шло,
и по надувшимся венам лакта
и прояснялось чьё-то чело.
А лаборант засыпал не глядя
и не видя сквозь дым стекло,
даже во сне руку гладя.
Кто-то шептал ему: повезло,
что ты такой грустно-нелепый
и слушаешь лишь себя,
и оживают древние склепы,
и воссияет над ними Судьба.