Ивоне кукольно глаза закрыли в гараже,
Как страшный сон ожгла гортань чужая сила,
Вливая суррогат анестезии в кураже,
Глумились восемь рук, а темнота скулила...
Ивона научилась прятать страх и тем дышать,
Не бьётся сердце из холодного подвала.
Пороховые облака учили Ив стрелять...
...Но в грохоте фугаса радуга восстала...
/Во имя женщины война, но кисти нет в руках,
Кровавым месивом раскрашивать забрала.
Что год от года жизнью порождалось на века,
Ивона в окуляр прицела созерцала/.
С Ивоной, в лазарете, верно ангел задружил,
Менял бинты душе, сердечного покоя
Ивона обрела, когда на небеса без сил,
Ушла соратница без ног. В слезах, но стоя.
Контузия в душе не пахнет сыростью, но мрак
Безукоризненно преследует ночами.
Ивона не умеет спать и простынь, словно трак,
Вминает в грязь. И кукол тени не случайны.
Ивона не раскрылась, и булыжник на душе
Врос словно в мох, где тишина духовной силой.
Ив не остыла, но остыли чувства, как фуршет,
Среди закусок есть десерт - елейно милый.
Отгрохотали годы, как в туннелях поезда,
Уикенды, барбекю, на жизни полустанке.
Ивона счастлива - в шкафу оставив навсегда:
Колготы белые, как памяти останки.