(Хочу выразить признательность Марине Полежаевой, без которой это произведение не появилось бы на свет. )
- Кхе, кхе.
Как же меня достал этот кашель. Я промокнул губы носовым платком. На куске ткани осталось то, что и ожидал увидеть: кровь легко впитывалась меж мельчайших волокон, оставляя после себя тёмно-красный узор, напоминающий отпечаток помады после поцелуя. Я сплюнул, затянулся ещё раз, и вот уже недокуренная сигарета привычно полетела по заданной пальцами траектории. Коротко зашипев она погасла на мокром асфальте.
- Кхе, кхе!
Я тяжело вздохнул. Бросать курить надо было много лет назад. Теперь, после прозвучавшего, как смертный приговор, диагноза, смысла в этом, наверное, уже не было. Я поёжился и поднял воротник. Взгляд зацепился за отблеск витрины магазина бальных платьев. Пурпурные, малиновые, карминовые, гранатовые.., - все эти яркие наряды выглядели до крайности нелепо в серой пелене окружающего мира.
Темноватое стекло отражало среднего роста мужчину в почти новом недорогом пальто. Худощавое лицо с набухшей синевой под усталыми глазами, пятидневная щетина, с едва уловимой сединой, прямой нос, сдвинутые брови, - я постоял ещё мгновение и, кашлянув в очередной раз, направился в сторону своего дома.
Дождь закончился несколько минут назад, но капли всё ещё срывались вниз с ветвей деревьев, с карнизов, с выступающих из окон кондиционеров. В неглубоких лужах отражались облака. Багровые. Они всегда были такими. Ребёнком я любил рисовать, и по какой-то, только детскому уму понятной фантазии, всегда рисовал их багровыми. Глядя на мои рисунки бабушка говорила, что я непременно вырасту счастливым, с яркой, как нарисованные облака, жизнью.
...Странно, но сегодня я совсем не чувствовал, давно ставшего привычным, раздражения. Этот вечер вместе с прохладой нёс удивительное спокойствие и ясность мысли. Повернув за угол я остановился возле киоска. Здесь продавали различные мелочи: журналы, конфеты, игрушечные машинки, дешевенькие духи и, конечно, сигареты. Достав бумажник я решил было купить пачку Camel, но задохнулся в очередном приступе и, отхаркнув кровавой слизью, зашагал прочь.
Вот и мой дом. Я толкнул тяжёлую дверь, вставленную в ржавые петли ещё до войны. Таких больше не делают. Она ещё многих переживёт, эта дверь, меня уж точно.
Квартира встретила меня устойчивым запахом смеси табака и медикаментов.
- Кхе, кхе, кхе!
Я пустил воду в ванной, закрыл слив и вернулся в комнату. Хотелось выпить. Я открыл шкаф, отодвинул в сторону разный хлам и достал едва припыленную бутылку. Это был Каберне Совиньон, 1941 года с виноградников в долине Напа* - дорогой подарок от старого друга.
... Мы отступали. Посёлок был объят пламенем, которое, словно живое существо, пожирало всё, до чего только могло дотянуться своими алыми языками. Я увидел бойца, сидевшего в неуклюжей позе у полуразрушенного сарая. Получив две пули под правое плечо он судорожно дышал, пуская изо рта рубиновые пузыри. Я тащил его на себе без малого полтора часа. Бутылка вина за спасённую жизнь. Я придерживал её для особого случая. Откупорив пробку и захватив чистый бокал я вновь направился в ванную комнату. Можно было хлебнуть прямо из горлышка, но это вино заслуживало бOльшего.
Скинув одежду я окунулся в горячую воду. Полумрак. Тусклое окно, словно строгий страж, еле - еле пропускало порцию фотонов света от фонаря напротив. Я плеснул напиток в бокал и, дав ему немного "подышать", сделал глоток, прислушиваясь к пощипыванию во рту, а, когда он опустел, наполнил его вновь. Отличный букет.
- Кхе, кхе.
Кровь и вино. Вино и кровь. Интересно насколько по разному эти две субстанции выглядят смешиваясь с водой. Я не спеша допил второй бокал и, чуть приподняв его, стал рассматривать, слегка перекатывая в пальцах. Он может быть пустым, а может быть наполненным, как человеческая жизнь и... таким же хрупким. Стекло жалобно взвизгнуло, когда я ударил его о край ванны. Рука удержала ножку, которая теперь походила на миниатюрную прозрачную розочку.
- Кхе, кхе.
В фильмах запястье режут поперёк, что совсем непрактично. Резать надо вдоль. Вот так. Острие розы рассекло левое запястье. Я, слегка дернув щекой, погрузился в ванну глубже и прикрыл глаза. Вино смешивается с кровью, кровь с вином. Вода. Время. Пять минут? Тридцать? Год?
- Кхе, кхе, кх.
Примечание:
*Красное Каберне Совиньон 1941 года было произведено в долине Напа. Ориентировочно его стоимость 20 тысяч долларов. Ценители качественного вина говорят, что именно урожай 1941-го года самый лучший, соответственно вино – самое удачное, которое когда-либо производили в Напа.
** Рэд - в переводе с английского - красный.