Такое порой беспокойство,
такой в голове кавардак!
Бросаю все на фиг устройства
и лезу наверх – на чердак.
По лесенке шаткой и стремной –
того и глядишь, загремишь
обратно, чтоб снова кулемой
дописывать выспренный стиш.
А ночь – и подмога, и сволочь –
дает вдохновенье и тень,
шатает, да так, что на помощь
зовешь тот единственный день.
Тем днем умирал я и выжил,
и снова, возможно, умру,
и, может быть (может быть!), с Рыжим
сыграю-спою на ветру
пропойцам, шалавам и геям,
они-то уж точно поймут,
что я омбудсмена добрее,
и только поэтому тут.