Наш каждый стих последний, как ребенок.
Он ближе всех нам изо всех стихов.
Его мы, вынимая из пеленок,
На строгий суд навечно отдаем…
Руки тепло хранят еще в нем буквы,
Он жизни не видал еще забот.
И в слух его не прочитали губы,
Не осудил, скривившись, чей-то рот.
Его еще в засаленной бумаге
Не крутят в самокрутки на войне.
И при свече не вывели в тетради,
И не прочли любимой при луне.
Его судьба не ведома поэту,
Но он любим … до нового стиха.
Прискорбно, но, как аксиома, это
Известно всем, кто пишет, все века!