Внешне он был от природы одним из тех,
Чья привлекательность издалека видна,
Жаловал дамочек, созданных для утех.
Нынче ему подвернулась ещё одна.
Губы уткнулись в небритость его щеки
И, не дождавшись ответных ласканий губ,
Вновь превратились из бантика в две строки.
Он был прохладен, порой нарочито груб
И говорил, а точней, выжимал слова,
Несколько схожие с фразами про лямур.
Что было сказано, помнил потом едва,
Так же, как лица десятка влюблённых дур.
Их приключения он подошьёт в альбом,
К норме сведя амплитуду сердечных волн.
Ей предстоит попытаться разрушить лбом
Стену, которую он перед ней возвёл...
Вновь на прогулке она отстаёт на шаг,
Шпильки мешают поддерживать нужный темп.
Ветер её убеждает, свистя в ушах,
В том, что о чувствах она говорит не с тем.