Ты сосуд золотого обжига,
И земля лишь очаг тревог.
Боже! сколько недель не прожито,
Сколько счастья прожить бы мог.
О земля, что жгла травы горькие,
Уходя из-под самых ног,
Все мечты, словно павших -- сколько их! --
В поле хладном хоронит рок.
Только любит травинку каждую
Сердце, хоть до конца изнемог,
И молил звёзды хрипом страждущим,
Чтобы свет лёг на пыль дорог.
Небеса, ветер, травы ясные,
Блики солнца, заря и тишь...
Что же раны такие красные,
И, как пленник, в тиши молчишь?..
Только краешки губ качаются,
И страданиям здесь конец.
Как старик, нежно улыбается
Летним зорям живой мертвец.
Там, где вьются кусты брусничные,
В чёрной чаще густой, боец,
Ветки сдвинув рукой безразличною,
Ты стоишь, будто бы мертвец.
Что о прошлом?.. ни силы, ни веры нет,
Одиночества злой венец,
И роса, а не женщина верная,
Тихо плачет: "мертвец, мертвец..."
Ты же с ласкою сам над всхлипами
Приклонись к ней в туманный дым,
И шепни ей губами тихими,
Что не надо рыдать по живым.
Где-то там, за полями дальними
Твой прилёг благодатный край.
Но к нему лишь шагами мягкими,
И с любовью своей ступай.
...Милый лес, но который же век и час
Ищешь ты в небесах отца?
Приюти, обогрей и в который раз
Напои родником мертвеца.
Милый лес, золотого обжига
Навсегда отболит печать.
В поздний день ли случится Божию
Золотую зарю встречать?..
Чтобы только руками чистыми
Тронуть то, почему воскрес.
Чтобы тихими билось искрами
Это солнце Царю небес.