На лоскутном простом одеяле
Где все заплатки - и кривы, и вкось...
Дыры черные злобно зияли,
Их увидеть и мне довелось.
Расстреляли детей в тёмной хате,
Где бескормица, холод и дрожь,
Европейские дяди, солдаты...
Память сердца, прошу я, не трожь.
И хранилась простая одёжка
Старой бабкой, оставленной жить.
Схоронила Алёшку, Серёжку,
А самой — то ли быть, то ли выть...