Она была обычной серой кошкой,
Чуть взбаломошной, скачущей конем,
Но помнила: ее хозяйка крошкой
Едва живой взяла однажды в дом.
Как плакала она между кормежек
От боли после голода и мук.
Не верьте в то, что нету слез у кошек.
Живое плачет, столько бед вокруг!
Она таскала свечи. Вот привычка!
Лечились ими, все употребив,
И выросла, и кошке дали кличку
По отчеству, судьбу определив.
И небыло странней и дивней твари,
Дикарка на уме сама себе.
Хозяева ее Котюшей звали,
А полно Котофеевной в семье.
Однажды, после разрушенья дома,
Она себе в обязанность взяла
Охраной быть, как будто ей знакома
Собачья роль. И так ее семья
Не съехала в резервное жилье,
Осталась сторожить свое жилище.
Вы ж согласитесь, что из нищих нищий
Белью чужому предпочтет свое.
Пришла бригада плотников в их дом
И ничего беды не предвещало,
И каждый, вроде, занят был трудом,
Только хозяйке часто сниться стало:
Все в копоти и углях , всюду гарь,
Нигде не видно малого просвета.
А серая настойчивая тварь
"Нога к ноге" с хозяйкой после лета,
С огромным животом не отстает,
Не хочет быть оставленной в жилище,
Бежит и иногда еще "поет",
И смотрит, ждет чего-то, но не пищи.
Случилось, что с утра заныло сердце.
Один из плотников, что бегал с топором
Запел знакомую всем песенку из детства
О том, как загорелся кошкин дом.
И Котофеевна , поднявши кверху морду,
Указывая взором на "певца",
Ходила по пятам за ним и твердо
Весь день ему кричала без конца.
Хозяйке в диво, что такое сталось.
Да на душе мутит, не как всегда
И сны невольно ею вспоминались
Про гарь. Вот так в их дом пришла беда.
Все было тихо. Ночь сменила вечер.
Рабочих нет. Все по домам своим.
Вдруг дым пополз, как будто 1000 свечек
Враз зачадили. Крикнула: "Горим"!
В подъезде столп огня и столько гари,
Что не пробиться к выходу никак
И газ кругом. Вы может быть видали,
Порвать баллоны для огня пустяк.
Секунды на принятие решения.
Второй этаж. Боится высоты.
Ребенок-инвалид. Одно мгновенье
И будут в жизнь оборваны мосты.
Тошнит от страха. В гости смерть хотела.
К иконе устремив с мольбою взгляд,
Они преодолеть себя сумела,
Когда за дверью был кромешный ад.
Разбила стекла голыми руками
И с криком "Боже, в руки предаю..."
Ребенок из окна летел, как камень,
Тогда не понимая мать свою.
Упал. Лежит и кажется, не дышит.
"Ну вот и все" - подумала она.
И вот уже огонь снаружи лижет
У дома стену около окна.
Секунды на принятие решения.
Зачем теперь ей жизнь!? И как ей жить?
На сына взгляд, к иконе и движенье
В окно, раз больше негде выходить.
Пожарные приехали в минуты.
(Храни их, Бог, как избранных своих!)
И раза два кричали в этой смуте :
" Есть дома кто еще среди живых?"
В квартире Котофеевна осталась.
Все живы. Слава Богу и поклон!
Но как-то поздней осенью смеркалось
И в двери постучал "певец", и он
Спросил: "Скажите мне, а это страшно
Гореть живым, быть запертым в огне?"
И женщина ответила бесстрашно:
"Кто любит жизнь... И повезет тебе,
Если сначала просто задохнешься,
А после тело обоймет огонь.
Зачем ты здесь? Зачем ты так смеешься?"
Ключи подбросив на свою ладонь,
Он ей сказал, что кошку сбил машиной.
Хозяйка вышла посмотреть за ним.
Ее ждала ужасная картина:
Труп кошки и котят ее под ним...
Любителя огня не посадили.
Улики не оставил молодец.
Ребенка сколько б после не лечили
Пришлось "определять". Таков конец.
Никто не ест оставленные свечи,
"Нога к ноге" не ходит, "не поет".
И вроде бы должно уже стать легче.
Нет кошки, а палач ее живет:
Ест, пьет и слез своих не проливает,
Из близких не теряет никого.
Вот так в наш век нередко и бывает.
А для чего, скажите!? Для чего?
(Вышемирская Ольга)