Это поле у деревни
мне мерещилось всегда –
там стоит колодец древний,
в нём зелёная вода.
И не брёвен сизых гнилость
мне внушала страха скось,
а воды невозмутимость
извела меня насквозь.
Что в её застывшем слитье
заколдовано тоской:
битв кровавых чаепитье,
плуга лязг иль пот людской?
Или в ней сиянье неба,
словно в выгибе стекла,
отражается нелепо
и бесцветно, как зола?
Или всё на белом свете,
в чём угасли злость и спесь,
как в евангельском завете,
воедино слито здесь?
Нет ответа; я не воин;
сквозь прохлады череду
у колодца мнусь расстроен
и безволен, как в бреду.
Я бреду своей орбитой,
в мысль одевшись, как в пальто:
что забыто, то забыто,
но колодец – это что?