Средь снегов и лютых холодов,
На лесной, заснеженной опушке,
Жил старик в прокуренной избушке, -
Одинок он был. Точнее - вдов.
Жил себе и не жалел трудов,
Скрашивая старость папироской,
Жизнью жил степенной и неброской,
Не считая собственных годов.
Разгулялась как-то раз Пурга:
След зверья никто в тайге не сыщет! -
Ветер, словно зверь голодный рыщет,
Разметая белые снега!
Притаилась, замерла тайга,
Под огромной белой снежной шапкой,
А Пурга, хватая снег охапкой,
Вновь швыряет, будто во врага!
Но в избушке не грустит старик,
Ведь в печи горят дровишки дружно! -
Что ему ещё желать-то нужно? -
Он давно к делам Зимы привык!
Лишь следит, чтоб дверь не замело,
А не то, потом и не откроешь, -
Лядву* в потолке, поди, не вскроешь,
Ведь избушку набок повело.
Снег отбросить снова вышел он:
-Разгулялась нынче непогода!
Что сказать? - Такое время года! -
Вдруг, сквозь ветра шум, услышал... стон!
Мутно небо! Нет звезд над тайгой.
Огляделся он. И, что там видно?
- Зверь в сугроб зарылся, очевидно,
Заметет, ещё чего, пургой! -
Что глядеть зря? - Не видать ни зги!
Снегом вся покрылась душегрея,
И пошёл себе к дверям скорее.
Тут услышал явно: <Помоги!> -
Пригляделся: видит сквозь снега,
Что сугроб - идёт! -
И сердце - в пятки!
Был старик не робкого десятка -
Оробел! Ведь жизнь-то дорога!
Но стоит на месте он и ждёт.
Вот <сугроб> к нему подходит близко,
Разглядел: то ж из посёлка Лизка! -
Знать, домой дорогу не найдёт!
Снег обмел, в избу ее впустил,
Напоил духмяным крепким чаем,
Как когда-то в ней души не чаял,
Вспомнил и... домой не отпустил!
P.S.
Путь в посёлок был-то не далек, -
Жить осталась с ним она в тайге! -
Пусть же в их семейном очаге,
Никогда не гаснет огонёк!
ЛЯДВА* - крышка лаза в потолке, прорубленного на чердак.