Разлетелись соколы в разные сторонушки,
В города далёкие, завели по жёнушке.
На деревню к матушке ехать не решалися,
Потому как хатушки соколы стеснялися.
И старушки-матушки во платке да фартучке,
Да по лету в валенках, стоптанных да стареньких.
А тем часом, маменька сильно занеможила,
И того, что старшенький, слегка потревожила.
Ты, сынок, наведайся, шибко мать-то хворая,
Сокол мой, не гневайся, ждёт разлука скорая.
Не стыдись избы родной, где тебя баюкала,
Где тебе, любимый мой, ласково агукала.
Сын ответил ей, никак он пока не может,
Пусть соседка, если что, ей сейчас поможет.
Недоступен младший был, сколько ни звонила,
Там ответчик говорил, но что, она забыла.
Господи, прости её, жизнь ту окаянную,
Так соседка и нашла утром бездыханную.
Гробовая тишина, только стрелки тикают,
Вот и дождалась она, наконец-то, скликала.
Но не слышно голоса, молча лежит матушка,
Под платочком волосы, опустела хатушка.
Подала письмо соседка соколам прощальное,
Там последние слова, грустные печальные.
В нём писала, как скучала, как молилась по ночам,
Как просила, чтоб помог Бог её родненьким сынам.
Схоронить велела скромно, без излишеств и затей,
Да беречь просила дом тот, что на свете всех родней.
Попрощались-проводили в путь последний матушку,
Окна, двери все забили, опустела хатушка.
Поспешили скорей ехать к городским тем жёнушкам,
У могилки покрошили хлебушка воронушкам.
И помчались соколы в разные сторонушки,
В города далёкие да к холёным женушкам.
Тут соседка, если что, и помянет матушку,
Заодно да между делом приглядит за хатушкой.
Господи, прости её, жизнь ту окаянную,
Души грешные прости да сердца деревянные...