пусть руки мои ныне
не сплетены с твоими,
харон в своем калыме
неиствует о сыне.
плывет душа любимой
под сенью херувимов.
как жаль: необратимо
рожденье в сени рима.
полет гусиных перьев -
остаток от империй.
все прочее - пожары
и цезаря кошмары.
полуночные суки
бьют лбом об пол от скуки,
на благостные звуки
сбегаются подруги.
во тьме почивший город
восстанием распорот.
он поднимает ворот,
сбривая контур бород.
подвешенный за ноги,
адам плывет в пироге.
"харон - властитель строгий" -
напишут в эпилоге.
пусть ты ушла навеки,
ко мне явились греки.
эй вы, отца калеки,
мне поднимите веки.
не мне ли этот жребий -
уснуть в вине и хлебе.
сидящий в мутном склепе
мечтает лишь о небе.
весна сменяет зиму,
титаны - херувимов.
и со отцем сславимы,
выходят нефелимы.
дороги перекрыты,
не помогает свита,
когда уже убита
невеста каинита.
кругами ходит цезарь,
страдая от абсцессов -
на местном не бельмеса
целитель из эфеса.
светило ходит рядом,
блудницы манят взглядом -
послушаешь - наяды,
посмотришь - чаши с ядом.
эпоха в окончанье.
исуса мать качает.
ожившие в печали.
так не было в начале.
горчит в гортани слово,
вот мы уж у второго.
мы не творили злого,
ища у ближних крова.
запахнутый в тунику,
идет во тьме великой
источник первых криков -
бубука многоликий.
все кончено, я тоже
рожден был чистым, боже.
будь праведней и строже,
пусти червей под кожу.
харон плывет, знакомый
со всем земным законом.
и ты, мой друг искомый,
не встанешь с первым громом.
пусть руки мои ныне
не сплетены с твоими -
мой жар вот-вот остынет -
обоих нас во имя.