Почему-то внутри постоянно горит смола,
и за пламенем я различаю фигуры стен.
Эта смола никогда не дает тепла -
да и вообще ничего не дает взамен.
Эту смолу приютила моя душа -
ей все равно оставалось недолго жить.
В день ее гибели я не могла дышать,
и на мгновение ужас меня прошиб:
как - без нее? Умереть и улечься в гроб,
дать закопать себя на глубину червей?
Знала душа, что не выдержит и умрет,
и потому - огонек подыскала мне.
Стало внутри горячо, и пропала кровь,
сотнями искр по венам помчался пульс...
Я вспоминаю об искрах своих порой -
если порежусь, а может быть, подерусь.
Стоит ножом зацепить свою плоть едва,
как золотистые искры текут рекой.
Эта река горяча и весьма резва,
эта река существует с начал веков.
Ночью теперь мне все время открыт огонь,
сотни домов, обгоревших до черноты,
тысячи страшных, лишенных пощады войн
и - почему-то - смеющийся смерти ты.
[...помню лицо, искаженное донельзя,
помню мечи, бесполезные против искр.
Помню ладонь, не способную просто взять
и научиться нести череду убийств.]
Весь этот мир мне достался ценой беды,
тысячи ран и цепей на худой спине.
Правила были довольно-таки и просты,
но под конец - растворились в моем огне.
Люди погибли, и в пыль обратилась кровь,
мир изменился и снова оброс, как ёж.
Кто-то хотел насладиться большой игрой,
суть же ее - проиграй или уничтожь.
Крови во мне не осталось, душа мертва,
взгляд потерял отличительные черты.
Стоит ножом зацепить свою плоть едва -
искры текут, будто лава, из темноты.