Быль.
Было это в середине прошлого лета. Стояла жаркая погода. Городская жизнь, казалось, на время затихла и только крики мальчишек на школьном дворе нарушали звенящую тишину …
Вот и я, идя, чёрти куда в этом пекле заприметил, хромую птицу, переваливавшуюся с боку на бок, словно старая гусыня. Повисшее крыло волочилось по земле, то и дело, цепляясь за траву и ветки. Это заставляло птицу останавливаться, поправлять крыло, как сползающую с плеч бретельку.
От такой перебежки птица, явно, уставала. Я пытался разглядеть ее, но мое любопытство только усиливало беспокойство и добавляло ей хлопот. Озираясь, она прибавила ходу и уже вприпрыжку нырнула в заросли. Ее силуэт мелькнул среди прогалин деревьев и вовсе исчез.
***
Подранок! - подумал я о вороне, удивляясь этой находке.
Побежали дни после нашей первой встречи. Неожиданно короткой оказалось это знакомство с отшельницей, пережившей осенние дожди и зимовки.
Мое отношение к птице было настороженным. Близких встреч до сегодняшнего дня не было, но чего только не слышал о ней: и что ворона не перелетная птица, и что никогда не улетает в теплые края, зимует в городе поближе к людям, где безопаснее и легче прокормиться. Питается, как и все пернатые, любит полакомиться с чужого стола.
Как бы читатель не относился к этой вороне и ко мне тоже,но с перебитым крылом птица не могла летать, передвигаться вместе со всеми в поиске пищи.
Беспомощность и безысходность сделали ее изгоем в стае, которая обрекла ее на выживание и одиночество. Разве это так не похоже на людей?
Каждодневная кормежка стала теперь для меня привычной утренней процедурой, где приходилось проявлять удивительное терпение. Каждый раз я приносил ей кусочки сыра, вспоминая известную школьную басню, где героиней была та самая ворона. Я терпеливо замирал в ожидание, пока подранок спускалась с дерева,неловко прыгала с верхней ветки вниз, задерживалась, цеплялась крылом, потом вновь начинала спускаться, медленно приближаясь к земле.
(продолжение)