Он хлестал словами жестокими,
Словно плетью ему по лицу.
А слова его так обжигали,
Говорил ведь он их отцу...
Я смотрела в лицо человека,
Кому сказаны были слова...
И от боли сердце сжималось.
Ну зачем? Так ведь нельзя!
Он его обвинял жестоко
Во всех неудачах своих...
Говорил ему, что он повинен
Во всём, что бывает у них.
Голова сединою покрыта
У того человека была...
И от боли лицо менялось,
Заполнялись слезами глаза.
Пусть его жизнь была не сладкой,
Много разного наворотил...
Но старался всегда всеми силами,
Чтоб его сын счастливым был.
Голова седая поникла...
Исказилось от боли лицо,
Изменились черты лица его.
Он молчал. Ни сказал ничего.
Много в жизни его бывало...
Через многое в ней он прошёл.
Во многом себе он отказывал,
Ущемлял себя в чём-то порой.
Ну, а как иначе? Ведь часто
Мы приносим в жертву себя,
Лишь бы только в полном порядке
Жизнь детей у наших была.
Ничего говорить не стал он,
Только голову молча склонил.
Говорить нужно было раньше,
Чтоб услышать его мог сын...
Видно что-то случилось в их жизни,
Пониманье куда-то ушло.
И лишь пустота холодная
Застыла в глазах у него.
Испытал он что в те минуты,
Когда его сын кричал?
Его обвинения, упрёки
Открывали ему глаза.
Одно лишь разочарование
Читалось в его глазах...
А мысли за сыновье будущее
Вселяли в него дикий страх.
Где он сумел упустить его?
Когда он не досмотрел?
Когда сын так изменился?
Он сник. Он вмиг постарел.
Я слышала много историй
Про неблагодарных детей.
А с этой столкнулась воочию,
Мне жалко тех стало людей.
Как было бы здорово, если бы
Все жили друг друга, любя,
Чтоб так всегда продолжалось
До самого последнего дня...
Татьяна Добрая