Феликс Гойхман
ПОСЛЕДНИЕ ГРОШИ
О поэзии Марии Войтиковой
Мне нравятся стихи Марии Войтиковой. И я продемонстрировал эту свою приязнь, по праву номинатора, предложив ее стихотворение "Не в дремучем лесу берендеевом" http://www.stihi.ru/2018/04/03/5908 для апрельского лонга
(http://www.stihi.ru/2018/03/31/10559).
Что правда, в итоговый шортлист тура стихотворение не попало, и в народном голосовании заняло скромное 31 место.
Тут стоит сделать паузу и, набрав в легкие побольше воздуха, признаться: мне не должно нравиться творчество М.Войтиковой, не должно и не может. Точнее, одна особенность ее манеры, по идее, должна меня по-настоящему раздражать. М.В. просто не в состоянии обходиться без уменьшительно-ласкательных суффиксов. Даже в стихотворении, которое я номинировал, есть такое место.
Дождик мечет последние дротики,
В лужах плавают листики-шлюпки,
И, проклюнувшись, март желторотенький
Копошится в яичной скорлупке.
Если бы я был пародистом, то не преминул бы поглумиться над данным пассажем. Могу заверить вас, дорогие мои читатели, что Мария в своей последней по времени книге "Перелетные листья" (2017) частенько "подставляется" подобным образом. Разумеется, я затеял этот разговор не для того, чтобы перечислить недостатки поэтессы и уязвить тем самым ее реноме. Отнюдь нет, могу лишь добавить, что с точки зрения изготовителя дружелюбных рецензий она тоже "подставляется". Так, про то, что она склонна к "фигуративной" поэзии и любит "лохматой кистью малевать свою весну", мы узнаем из стихотворения "Водянистой акварелью…" Об этой ее склонности в книжке сказано неоднократно, например, так: "Я рисую небесную манну: // В зной хамсинный – бесцветные тучки. // Я рисую тебя – крупным планом – // И людей закорючки" (*Очертания гор на рассвете...). О другом увлечении Марии, о музыке, мы тоже узнаем из книжки. "Я срываюсь в синкопы // В круговом звукоряде – // До беды, до потопа // В голубом Вашем взгляде. (Открываю Вам двери...). Об этом ее даровании любой желающий может узнать, набрав в поисковике Гугла "Мария Войтикова". Там он найдет ее тексты, спетые ею под гитару. Останавливаться на этом я не буду, поскольку не ее бардовская деятельность – предмет моего эссе. Полагаю: обычно, перечислив пристрастия поэта, рецензент-критик скажет, что, поскольку Мария стихи пишет как бы акварелью, они у нее получаются многослойными, то есть обладающими глубиной, обыкновенно связываемой с мудростью. Еще это как бы знак того, что ее творчество нельзя отнести к типу так называемой женской поэзии, несмотря на то, что в стихах Марии, по ее же словам, нарисован крупным планом один визави, а "массовка" обозначена лишь закорючками. Что ж, все это – правда. Проблема, что здесь критики обычно завершают свои изыскания и, со словами о том, как нам всем крупно повезло с открытием для себя этой книги, откланиваются. Итак, я начинаю там, где эти господа заканчивают, и задачу свою я вижу в том, чтобы объяснить городу и миру, почему мне все-таки нравятся стихи Марии Войтиковой, что особенного о мире и человеке она в них сообщает и как это вписывается в текущий литературный процесс.
Начну так, как принято в математике: пойду от противного. Допустим, это – стихи сугубо женские, то есть описывающие типично женские переживания, упования, страхи и больше ничего. В таком случае, единственный вопрос, который следует задать, это – насколько обаятельный женский образ возникает по прочтении книги "Перелетные листья", ибо, как сказано в одном сексистском анекдоте, ум женщины – это ее красота? Другими словами, я попытаюсь взглянуть на поэзию Марии глазами представителя противоположного пола. И первое, что, по-моему, следует отметить в этой связи, что ее лирическая героиня не лишена изящества и кокетства.
"Я хожу, словно в детстве, по брёвнышку, // Вдохновенно и радостно вру..." (Я хожу, словно в детстве).
Конечно, может статься, что это сказано мимоходом и характеризует лишь временное помутнение души, когда человеку, что называется, море по колено. Но вот совсем другое стихотворение, в другой "тональности", и там мы видим похожую картину.
Не верь моим речам, // Не верь моим запискам! // Скучай по мне, скучай! // Скучай, пока я близко! (Несложную печаль)
Разница между этими двумя отрывками лишь одна, во втором появляется молчаливый собеседник. Что-то мне подсказывает, что это – мужчина, а еще, похоже, речь – совсем не о детстве, когда легко ходилось по бревнышку, не о забавах детства, даже когда поведение ЛГ напоминают игру в прятки.
"До тебя не дойти! // Не назвать тебя громко по имени! // Посчитай до пяти, // Сделай шаг в никуда и найди меня!" (Тянет город ко мне...)
Итак, перед нами – взрослая жизнь женщины, возможно, супружеская, но не обязательно; главное, что лирическая героиня взыскует не развлечений, но подлинных чувств, в которых ничего от рутины, все взаправду.
"Отомри, отомри, отомри! // Говорю тебе, я не играю! // Вот возьму – раскачаю твой мир – // Восковой, неподвижный, остывший!"(Как бездушно горят фонари)
Она может показаться азартной, безрассудной, но всегда помнит, что на кону.
"Не просчитана мной вероятность падения. // Потому и лечу так отважно и весело! // Сила тяжести нынче такая осенняя! // Не смотри мне в глаза, не теряй равновесия!"
(Закатилась земля в измерение осени….)
А еще, кроме полетов и падений, кроме испытания спутника жизни и его вестибулярного аппарата, лирическая героиня Марии способна для своего избранника создать целый мир, и кажется, она, словно какое-нибудь божество, видит этого человека насквозь.
"Ах ты маленький, Адамчик мой! // Я и крыша, я и небо! // Что ж ты в небо тычешь пальчиком // И кричишь, что небо – небыль? // Что не рвешь цветочек аленький? // Что ты волком смотришь в лес-то? // Чем тебе не любо, маленький, // Это солнечное место?" (Я творю тебе Вселенную...)
Итак, перед нами независимый и сильный женский характер, не тот, что коня на скаку остановит и в горящую избу войдет. Хотя кто знает? Перед нами женщина, рядом с которой ее избранник – всего лишь маленький Адамчик (опять уменьшительный суффикс), чей мир без участия женщины – восковой, неподвижный, остывший. Конечно, кого-то может отпугнуть подобная характеристика, но не меня. Мне нравятся такие женщины, я сам женат на такой. И это – мобилизует. Конечно, заявив, что моя жена похожа на лирическую героиню Марии, я немного покривил душой. Речь не о своенравии, а об отношении к собственному детству. Героиня Марии относится к нему, точно к "скважине света" (*Что было, то было...).
"Так же город испачкан, исчерчен мелком, // Те же крестики-нолики. // Тот же старый "секретик" в душе под стеклом. // И сияет, как новенький!" (Ничего не меняется, те же дворы...)
Моя суженная к детству относится совсем по-другому и вспоминает его, в отличие от Марии, не особенно охотно. Видимо оно у нее было не столь лучезарное. Любопытно еще вот что: "секретик под стеклом" крепко-накрепко связан с образом покойной матери поэтессы, и связь эта, хоть и живая, угасает.
"Полмига от холода пламени // До теплой назначенной встречи. // Шаги торопливые мамины // Все тише, все выше, все легче…" (Мерцает свеча поминальная...)
Ну вот, дописав до этого места, я вдруг осознал, что захожу на второй круг, то есть, начинаю повторяться, а секрета, вернее, секретика ее поэзии так и не разгадал. Получается, рассматривая данный феномен глазами мужчины, тоже многого не увидишь. Я уже подумывал оставить эту затею, как взгляд мой упал на стихотворение "Памяти Марка Азова".
"И было распахнуто в небо окно, // И он засмотрелся, прильнув к облакам, // Глядел и глядел на небесное дно... // А вечность его прибирала к рукам...."
Вечность его прибирала к рукам, машинально повторил я, и тут меня осенило: руки, все, что можно ими прибрать, обнять, объять, все человеческое тело – как тактильная зона, и любая, даже самая робкая, несмелая попытка удержать, сохранить что-либо, кого-либо перед лицом неминуемой утраты... вот – ключ к этой поэзии! В общем, стихи Марии, весь их корпус неожиданно, словно кристалл, повернулся ко мне совсем другой гранью, и концы связались.
"С радостной сноровкой // Прячу, как воровка, // Передозировку // Утренней тоски". (Неправдоподобно!); "В лужах громко звенят пузыри. // Город каменный сжался в комок, // Спрятав радости наши внутри". (*День весенний до нитки промок,); "Родная – любой былиночке. // Держу этот мир за ниточки. // Так просто! Пустяк, безделица... // А мир никуда не денется!" (Не выйдет стать незамеченной...); "Прохожие плыли и жались друг к дружке, // Друг дружке дарили слова-безделушки..." (Иерусалим после теракта...); "Он смотрит в её голубой небосвод. // Куда она денется? Завтра придет. // Она засыпает... Сжимает рука // Во сне облака..."(Она третий день в бесконечных слезах...);"Ночь срисовывает суть, // Влажный мел кроша упруго. // В этих снах нельзя уснуть // И не выронить друг друга". (Промелькнул остаток дня...); "В бестолковой спешке брошено // (Много ль можно унести?) // И плохое и хорошее, // И зажатое в горсти. ". (По дорогам листья шаркают...)
На минуту задумался о последнем отрывке, о чем это стихотворение, о проблемах взросления, или о климатических изменениях, или об эмиграции, когда бросали и плохое, и хорошее, и зажатое в горсти. И еще, вот что интересно, в этой системе координат главенствует необычная дихотомия: не хорошо-плохо, не вчера-завтра, не свет-тень, не высота-низость, а полнота и пустота.
"Еще одна печаль... // /Твоих-моих обид, // Моих-твоих предчувствий. // Скажи мне, где болит, // Пока еще не пусто..." (Еще одна печаль...).
Теперь думаю, стало понятно, зачем так густо рассыпаны по стихам Марии Войтиковой уменьшительно-ласкательные суффиксы и почему меня это не отвращает. К салфеточкам и кружевам эти суффиксы отношения не имеют, а к заключенному в объятья, к зажатому в горсти, к тому, что ненароком можно выронить, потерять испытываешь порой такую нежность, что иначе и не скажешь. И последнее: текущая изящная словесность, как дело обстоит с ней, в плане связей? Вместо ответа на этот вопрос, думаю, надо что-нибудь подобрать, что-нибудь основательное для эффектной концовки. Что вы скажете, если я заключу свою речь о поэзии Марии Войтиковой строчками из наследия корифея, Арсения Тарковского? Замечу вскользь, что в начале цитаты затесалось слово с уменьшительно-ласкательным суффиксом.
А! Этот сон! Малютка–жизнь, дыши.
Возьми мои последние гроши.
Не отпускай меня вниз головою
В пространство мировое, шаровое!
24.06.2018, Тель-Авив