и послать бы тебя на четыре стороны да на три буквы,
разметать бы по ветру воспоминания о твоей улыбке.
эти мысли мои слаще сахара, кислее клюквы —
о том, что нужна я тебе,
да только
как зонтик рыбке.
и ещё ничего, в сущности, не понятно и не опознано,
не раскрыты карты и не сплетён мне венок страдания,
но я уже вижу, как, ненарочно и неосознанно,
ты делаешь больно мне —
и принимаю это
заранее.
мне не пять и не десять с любовного фронта пришло похоронок —
я привыкла, хоть долго их все под рубашкой таскала.
неужели мне вновь с головой погружаться в других,
посторонних
чтоб твой образ разбить, как волну
об острые
скалы?
я могла бы, наверно, но знаю, что не поможет,
всё равно ведь предательски-честно спасёшь от смерти,
что захочется даже съездить по наглой кошачьей роже,
а получится только погладить,
хоть против шерсти.
посмотри на меня: я не просто открыта, я настежь распахнута.
можешь яду налить внутрь, а можешь читать, словно книгу,
только больше в прокуренный мир не пускай, я зачахну там:
не люблю, когда вместо цветов
предлагают сигу.
моё море штормит: кит не смог избежать удара и стонет,
и его китобой опутывает безразличия сетью,
а потом на песке бесполезную тушу его похоронят.
китобой, я прошу:
обними
кита
перед смертью.
© Екатерина Рин, 06.06.18