****
Будучи комиссаром Эмского революционного полка
имени товарищей Менелая и Клары Выпь,
пойманный на присвоении двух третей табака
из трёх четвертей того, что не присвоили вы,
пригвождённый товарищами морально и по шеЯм,
отчего до сих пор не могу шевельнуть рукой,
шёл по площади взятого города я. Я!-
шёл и думал я: "Покой - оно мне на кой?"
И где-то на перекрёстке Борисоглебского и Ломовой,
там, где висят плакаты про пролетарий всех стран,
я увидел тебя в тужурке, и с непокрытою головой,
и замерло эхо моего внутреннего "Ура!".
И наступила разруха заводам и всем поездам,
и некуда стало плыть и некуда бечь -
я понял революционным сознанием, что пропал навсегда,
и мой броненосец дал буржуазную течь.
Я понял, что я погиб, хоть до боя ещё далеко,
а до мировой революции - всего то ещё три дня,
и я подошёл, и купил на пятак у тебя молоко,
а ты убеждала, что козьим поишь меня.
И я как баран упёрся рогами в стол,
где стояла синяя кружка, в ней плыли небесные облака,
и думал о том, что зря не уехал в Ростов,
тогда б не была мне так вот сейчас горька
невозможность сказать, что я, комиссар революционного заводского полка,
прошедший с боями от Торжка до деревни Углы -
стою и не знаю, что дальше, -
а в глазах твоих плещет река,
а в сердце моём какая-то прорва играющих рыб,
и ты смеёшься, спокойно и так легко,
а у меня чёрный маузер, что со вчера не остыл...
И я, всю жизнь ненавидящий буржуев и молоко,
кладу полтину ещё, движеньем таким простым.