Скоммунизжен аванстиль? Тембр сплагиачен?
Кликните дежурного, ибо я заплачу,
глядя на вместительность их дорожных клатчей.
Объяснительный мой текст – это столько флешек,
что Вселенная сгорит – на крайняк, опешит:
на кого же я похож? На чертей? На леших?
Нет, не Бог мне это дал и не папа с мамой.
Свой ношу я репеллент против всех исламов.
Стачки, митинги, война – не по тем делам он.
То услышишь ты в моём слабеньком акценте,
что не плавает в воде, супе и абсенте;
вы же, зомби, хоть в ушко сей субстрат проденьте.
Глухо. Век пиши иль вой непечатным словом –
публика вшуруплена в Бабченко с Сенцовым.
Лозунгами весь твой мир нагло обрисован…
И уже пикирует свалки королева
на моих трилистников грустные посевы.
Как держусь я молодцом – в шоке всё «Синэво»!
Ты смотри, как всей гурьбе стал я резко нужен:
про уборку выслушать, про печаль роднуши –
и, конечно же, ни в жисть никаких отдушин!
Есть десяток прихожан стихобойной церкви –
вот и радуйся, что храм разместили в центре:
как-никак, там только шум – конкурент люцерне.
Это явно не размах ганапольско-лютых,
но хоть пара пальчиков – не в канатных путах,
и тотемный отрок мне верен почему-то.
Облака несут свой клатч с чьим-то горьким горем –
вчетвером: ведь груз тяжёл в сером коленкоре.
Впрочем, это их резон досаждать Авроре.
Будет глина – возведу кенотафчик прыти:
не было её сочней – и не говорите,
что какой-то Вакарчук больно самобытен.