Авторы:
Михаил Азнауров (М.А.),
Эвелина Аванесова (Э.А.) https://www.facebook.com/avanesova.evelina
(М.А.) Природа, женщина – одно.
Обеим, жизнью, им, дано
Жизни, дитя своё дарить
Растить, лелеять и любить.
Вот, родила с Природой дочку.
Была тяжелой мамы ночка:
В муках, доченьку рожала –
В мир новый, кровинку отправляла.
Проходят годы, в десять лет.
Открылся девочке секрет:
Таинства женского, души и тела –
Заворожённая смотрела!
Сумеет мама подготовить:
Слова найти и успокоить?
И если сможет, всё прекрасно –
Усилья мамы не напрасны.
А если нет, не то сказала,
Слова такие, как кинжалы:
На части сердце разорвут –
Нить мамы с дочкой оборвут.
(Э.А.) У меня растет дочь. Ей уже десять. Скоро, совсем скоро в её детское тельце, такое прекрасное в своей открытой доверчивости и невинности, постучится женская взрослость. Что она принесет с собой? Скрытность, стыдливость и тяжкое недовольство собой и своим телом с его обязательными отправлениями, навязанными ей природой, или, наоборот, нежное самолюбование и жажду поделиться со мной впечатлениями от встречи с таинством, порожденным той же природой?
Я не знаю. Я боюсь загадывать заранее, как сложатся наши дальнейшие отношения.
Как это важно: подготовить дочь к встрече с неизведанным, и неминуемым! Дело не только в том, чтобы провести с ней предварительную соответствующую беседу и дать понять, что всё, что с ней происходит, так и должно быть, а не является следствием тайных и очень частых любопытных встреч с запретным.
С расцветом тела расцветает и душа; она наполняется новым, невыразимо сложным, трагически прекрасным содержанием!
И именно здесь надо быть готовой к тому, чтобы помочь ей разобраться в своих переживаниях, непременном самоуглублении. Чтобы стать ей истинным другом и наставником, тактичным и умным, способным, отбросив опыт познания или, наоборот, опираясь на него, снизойти до её уже не детских, но далеко ещё не взрослых переживаний. Быть поверенной во всех делах дочери, не злоупотребляя её доверием, - вот самая дорогая награда матери!
... И я вспоминаю своё отрочество, свою трагедию, в результате которой моя мать - до того самый дорогой и близкий мне человек - на долгие годы, если не навсегда, потеряла моё доверие и была отстранена мною от всех моих жгучих девичьих переживаний.
(М.А.) Девочка-подросток и любовь!
Какая сила будоражит кровь,
Что в любви, малышка понимает
И, что влюбляться заставляет?
Растерянность и страх над ней довлеют,
Она собою не владеет.
И, встречи неожиданные в тягость:
Не обратил вниманье – где ж тут радость?
Разочаровалась в своем теле.
Ну, что хорошего в нем, в самом деле?
Худое тело, нет прически.
Сплошные патлы, нет расчески.
А мама что, она поможет?
Мамино сердце сыночки гложут:
Два сына, мальчики – краса и гордость!
В них дочка видит безысходность.
(Э.А.) Первая любовь... Как она возникает? Наверное, от той искры, которая возникает вдруг, как короткое замыкание, от одного только ОСОБОГО взгляда, слова, прикосновения. И проникает эта искра в сердце, и разгорается там, превращаясь в пламя, и уже полыхает всё внутри сильно и безудержно. Не помню уже того мгновения (а это, действительно, было мгновение!), когда я впервые глянула на этого мальчика как-то по-особенному, выделив его разом из числа всех окружавших меня ребят. Он поглотил все мои мысли и чувства. Минуты, проведенные на уроках, казались томительно долгими часами разлуки с тем, кто стал моим кумиром. Застенчивый, тихий, краснеющий по любому поводу, он, наверное, не замечал пары глаз, зачарованно следящих за ним исподтишка на переменах, на улице...
И самым мучительным было то, что жил этот мальчик напротив, и я ежеминутно выскакивала из комнаты, чтобы издали, через широко распахнутые створки ворот, увидеть его силуэт!
Это было тайное и молчаливое обожание, ни с чем несравнимое чувство! Ждать, когда он мельком, без всякого явного интереса, а нечаянно, столкнувшись с моим напряженно ожидающим взглядом, посмотрит на меня, мчаться в ту сторону, откуда доносится его голос, когда и он проходит со стайкой ребят; черной завистью завидовать тем девчонкам, которые учились с ним в одном классе и имели неограниченную возможность говорить с ним... ... А я...я исстрадалась от неизвестности, нравлюсь я ему или нет?
Я не любила своего длинного худого тела, с непомерно большими конечностями, свои - густые, совершенно прямые волосы, никак не желавшие укладываться на голове, а всё рассыпавшиеся в разные стороны, своих густых белесых бровей... Я не любила себя. Я стеснялась себя, и поэтому была почти уверена, что в такую образину мудрено влюбиться. От сознания этого мне становилось ещё больше невыносимо от неизвестности. Мне бы поделиться с матерью своими переживаниями, но она как-то отошла от меня, погрузившись в воспитание двух сыновей-подростков, и, наверное, была рада, что я не причиняю ей особых хлопот и тревог.
(М.А.) Природа женская, душа
Хоть и подросток – хороша.
Смогла помочь и подсказать:
К любимому, письма писать.
Нашлось перо, нашлась бумага.
Набралась храбрости, отваги.
Строки писались сами собой –
Распоряжаясь, девочки судьбой.
А он молчит, не отвечает
Малышки сердце, разжигая:
«Ну, позови меня хоть раз,
Дай налюбоваться сияньем глаз!
Ты пригласи меня на танец,
Увидишь щек моих румянец,
Услышишь сердца нежный стук,
Почувствуешь дрожанье рук…»
(Э.А.) Я жила в своем собственном мире, в котором очень много места отводилось тому, кто полонил моё сердце. И мечтала только об одном: ну, подойди ко мне, протяни свои руки к моему горячему сердцу, ведь там горит такое пламя, оно - для тебя! Что мне делать? Как заставить тебя посмотреть на меня добрыми глазами.
И вдруг - как просветление, как спасение! - пришла ко мне мысль: написать ему! Ведь я знала его адрес, имя, фамилию! Написать, рассказать о себе, поделиться своими мыслями, найти отклик в его душе на многие волновавшие меня вопросы. Но страх быть опознанной долго останавливал меня. Мысль же, раз возникнув, уже не давала мне покоя: написать, написать, написать! И так, чтобы он не догадался, кто пишет ему. Ну, а если он догадается, что тогда? Таинственная, как пропасть, неизвестность, пугала и манила меня, овладевала всеми моими помыслами и толкала на решительный шаг.
Я написала ему. Первое в своей жизни письмо. О чем оно было - не помню. Только я вложила в него столько чувства, что он не мог оставить его без внимания. Но как я узнаю его реакцию, если я не указала обратного адреса? Я не узнала об этом и позже, никогда.
И полетели к нему письма. Сколько их было: три? пять? Не помню. Ответа на них не было, да и быть не могло. А я всё ждала, чуда, что вот он догадался, кто ему написал, вот сидит за столом и думает, что ответить...
Письма становились всё прозрачнее, уже нетрудно было догадаться, кто их пишет... А ответа всё не было. Мальчик никак не реагировал на мои попытки найти в его лице верного друга.
У меня было такое чувство, что я опускала письма в почтовый ящик с дырой вместо дна - так безнадежно уходили они в никуда.
Я наблюдала за ним, как всегда, издали, мечтая, чтобы он пригласил меня хоть раз на танец во время школьных вечеров или, хотя бы мельком, посмотрел в мою сторону, но он по-прежнему был невозмутим, застенчив, как будто ничто не тревожило его душу и не льстило его пробуждающемуся мужскому самолюбию: а мне пишет неизвестная девчонка!
Так могло бы длиться вечность. Мою душу стало раздирать сомнение: а может быть, он вообще не получает моих писем? Может быть, их перехватывает его любопытная сестренка, которая дружила с моей двоюродной сестрой, жившей со мной в одном дворе? Может быть, они тайком читали мои письма и смеялись надо мной - ведь моя сестра так хорошо знала мой почерк?
Я холодела от страшного предчувствия, но ничего уже нельзя было поделать: письма были написаны и отправлены.
(М.А.) Любовь подростка как цветок.
Она как нежный лепесток.
Беречь, холить её, лелеять
Поможет МАМА – нет роднее.
А если нет, она не сможет?
Непониманье дочку гложет:
«Мама, родная помоги –
Дорогу как найти в любви?»
В сердце у мамы приговор
Или же дружбы договор.
Она поможет иль разрушит
Дочурки сердце, разум, душу.
Пройдут года, забыть кто сможет,
Кто восстановить доверие поможет:
Обнимет, поцелует и предложит:
Простить и, больше не вспоминать!
Маме, дочь свою понять.
А дочке – маме доверять.
(Э.А.) Осталось только ждать приговора. И я дождалась!
Кажется, помню этот день до мельчайших подробностей!
Я сидела, как всегда за письменным столом, готовясь к занятиям. Мама гладила в соседней комнате свежевыстиранное белье. Вяло тихо и покойно. Мерно тикая, ходили настенные часы. В это время к нам пришла тётя, которую я недолюбливала за её болтливость, завистливый характер. Она стала что-то вполголоса рассказывать маме. Я и не думала прислушиваться к их разговору, настолько я была поглощена собой. Вдруг резкий мамин голос позвал меня. Я вошла в комнату. Тётя сидела у стола, с жадным, нездоровым любопытством уставясь на меня. Я интуитивно почувствовала что-то неладное, едва, взглянув на, мамино лицо - оно могло быть иногда таким злым и непроницаемым!
"Что это мне говорит тетя Тоня?"
"Что?" - едва выдохнула я.
"Ты пишешь письма, какому-то мальчику?"
"Я? Нет. Да, пишу. А что?"
"Я тебе дам писать письма!" - и звонкая пощечина ослепила меня. У меня потемнело в глазах, зашумело в голове от прихлынувшей крови.
«За что?» Мой крик был заглушён второй пощечиной.
"Будешь знать, как ерундой заниматься! Убирайся, чтобы я тебя не видела!"
Я поняла, кто оказался причиной маминого гнева: эта противная тётка, которая наговорила обо мне невесть что, и вот теперь, теперь… Я посмотрела на тетку ненавидящими глазами, полными слез. Как хотелось мне кинуться к ней, отхлестать за клевету, выгнать её прочь. Посмотрела на маму. Она, с искаженным от гнева лицом, гладила нервно бельё, не глядя на меня. Я ушла, унося в сердце страшную обиду не на эту тётку, а на маму.
Мама, мама! Что ты со мной сделала? Как ты могла унизить меня перед этим недобрым человеком? Что говорила тебе эта противная тетка, что? Откуда она всё узнала? И вдруг я поняла! Это всё она, моя сестра - такая же болтливая и завистливая, как её мать! Ведь она, дружила с Нюркой, сестрой этого мальчика! Значит, они перехватывали мои письма и читали, читали?! А может быть, он сам давал им читать мои письма? Ах, какая злость кипела в моей возмущенной душе против него, как он стал мне противен, как я возненавидела всех за причиненное мне горе и страдания.
Мама, мама! Как ты могла! Я так тебя любила! Я бы сама тебе всё рассказала, будь ты со мной поласковее, повнимательнее, добрее. Я бы непременно тебе всё рассказала, я уже готовила себя к этому, а ты.... Ты поверила противной сплетне и грязным подозрениям. Ведь в моих письмах к нему не было ничего пошлого. Как могла ты ударить меня в присутствии этой противной женщины, которая сидит и злорадствует, что ТАКОЕ случилось со мной, а не с её дочерью?
Я ненавидела тебя в тот момент так же сильно и люто, как и её, его, тех двух девчонок. С ним было всё покончено раз и навсегда. Я ушла в себя, и ты навсегда лишилась моего доверия, мама! Навсегда!
Даже встав взрослой, я не простила тебе. И сообщила тебе о своем замужестве как факте, не спросясь твоего предварительного материнского согласия. Ты восприняла это покорно, и мне почудилось вдруг, что и ты поняла, что, лишившись тогда моего доверия, ты не имела права, устраивать мне выговора потому, что я, живя собственной головой, не посвящала тебя в тайны своего женского бытия.…
Я хотела увидеть грусть в твоих глазах и позднее "прости", но ты, гордая и непоколебимая, даже сейчас в верности своей давней расправы со мной, ты не произнесла этого слова, которого я так ждала всю свою жизнь!
Позднее я поняла тебя уже женским сердцем, пережившим первую любовь и первые тягостные воспоминания, связанные с ней.
Теперь я сама мать. И у меня растет дочь. Скоро и в её девичью душу постучатся первые откровения и треволнения. Как мне хочется сохранить её детскую ко мне привязанность. Смогу ли?
Плейкаст: