Он с половины жизни
До смерти – про'жил в США.
С "космополитизмом"
Борьба ЦК, таких душа,
Как оказалось навсегда,
Его отправила туда,
Поскольку «воздуха для жизни»*
Он ощущать нехватку стал.
Стихи, которые писал,
Власть относила к укоризне.
В них благородства его свет
Ни прошлой подлостью властей,
А лишь абстрактностью своей
(из заграницы как ответ
Для власти выславшей) – привет
Нёс некой образностью злой,
Хотя в любви к стране самой.
29.06.18г.
Борис Бериев
*"Не хватает воздуха для жизни" - объяснение поэта перед его высылкой из СССР в 1973г.
На картинке: русский советский поэт-диссидент Наум Моисеевич Коржавин (наст. фамилия – Мандель) с женой.
Годы жизни: 1925 – 2018
Из стихотворений Наума Коржавина:
АПОКАЛИПСИС
Мы испытали все на свете.
Но есть у нас теперь квартиры —
Как в светлый сон, мы входим в них.
А в Праге, в танках, наши дети…
Но нам плевать на ужас мира —
Пьем в «Гастрономах» на троих.
Мы так давно привыкли к аду,
Что нет у нас ни капли грусти —
Нам даже льстит, что мы страшны.
К тому, что стало нам не надо,
Других мы силой не подпустим,—
Мы, отродясь,— оскорблены.
Судьба считает наши вины,
И всем понятно: что-то будет —
Любой бы каялся сейчас…
Но мы — дорвавшиеся свиньи,
Изголодавшиеся люди,
И нам не внятен Божий глас.
В НАШИ ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА
В наши трудные времена
Человеку нужна жена,
Нерушимый уютный дом,
Чтоб от грязи укрыться в нем.
Прочный труд и зеленый сад,
И детей доверчивый взгляд,
Вера робкая в их пути
И душа, чтоб в нее уйти.
В наши подлые времена
Человеку совесть нужна,
Мысли те, что в делах ни к чему,
Друг, чтоб их доверять ему.
Чтоб в неделю хоть час один
Быть свободным и молодым.
Солнце, воздух, вода, еда —
Все, что нужно всем и всегда.
И тогда уже может он
Дожидаться иных времен.
В ТРУДНУЮ МИНУТУ
Хотеть. Спешить. Мечтать о том ночами!
И лишь ползти… И не видать ни зги…
Я, как песком, засыпан мелочами…
Но я еще прорвусь сквозь те пески!
Раздвину их… Вдохну холодный воздух…
И станет мне совсем легко идти —
И замечать по неизменным звездам,
Что я не сбился и в песках с пути.
ВОЗЬМУ ОБИЖУСЬ, РАЗРУБЛЮ
Возьму обижусь, разрублю,
Не в силах жить в аду…
И разлюбить — не разлюблю,
А в колею войду.
И все затопчет колея
Надежды и мечты,
И будешь ты не там, где я,
И я — не там, где ты.
И станет просто вдруг сойтись
И разойтись пустяк…
Но если жизнь имеет смысл,
Вовек не будет так.
НА СМЕРТЬ СТАЛИНА
Все, с чем Россия в старый мир врывалась,
Так что казалось, что ему пропасть,—
Все было смято… И одно осталось:
Его неограниченная власть.
Ведь он считал, что к правде путь — тяжелый,
А власть его сквозь ложь к ней приведет.
И вот он — мертв.
До правды не дошел он,
А ложь кругом трясиной нас сосет.
Его хоронят громко и поспешно
Ораторы, на гроб кося глаза,
Как будто может он из тьмы кромешной
Вернуться, все забрать и наказать.
Холодный траур, стиль речей — высокий.
Он всех давил и не имел друзей…
Я сам не знаю, злым иль добрым роком
Так много лет он был для наших дней.
И лишь народ к нему не посторонний,
Что вместе с ним все время трудно жил,
Народ в нем революцию хоронит,
Хоть, может, он того не заслужил.
В его поступках лжи так много было,
А свет знамен их так скрывал в дыму,
Что сопоставить это все не в силах —
Мы просто слепо верили ему.
Моя страна!
Неужто бестолково
Ушла, пропала вся твоя борьба?
В тяжелом, мутном взгляде Маленкова
Неужто нынче вся твоя судьба?
А может, ты поймешь сквозь муки ада,
Сквозь все свои кровавые пути,
Что слепо верить никому не надо
И к правде ложь не может привести.
НЕ НАДО, МОЙ МИЛЫЙ, НЕ СЕТУЙ
Не надо, мой милый, не сетуй
На то, что так быстро ушла.
Нежданная женщина эта
Дала тебе все, что смогла.
Ты долго тоскуешь на свете,
А всё же еще не постиг,
Что молнии долго не светят,
Лишь вспыхивают на миг.
О ГОСПОДИ! КАК Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ
О Господи!
Как я хочу умереть,
Ведь это не жизнь,
а кошмарная бредь.
Словами взывать я пытался сперва,
Но в стенках тюремных завязли слова.
О Господи, как мне не хочется жить!
Всю жизнь о неправедной каре тужить.
Я мир в себе нес — Ты ведь знаешь какой!
А нынче остался с одною тоской.
С тоскою, которая памяти гнет,
Которая спать по ночам не дает.
Тоска бы исчезла, когда б я сумел
Спокойно принять небогатый удел,
Решить, что мечты — это призрак и дым,
И думать о том, чтобы выжить любым.
Я стал бы спокойней, я стал бы бедней,
И помнить не стал бы наполненных дней.
Но что тогда помнить мне, что мне любить.
Не жизнь ли саму я обязан забыть?
Нет! Лучше не надо, свирепствуй! Пускай! —
Остаток от роскоши, память-тоска.
Мути меня горечью, бей и кружись,
Чтоб я не наладил спокойную жизнь.
Чтоб все я вернул, что теперь позади,
А если не выйдет,- вконец изведи.
РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
Вьюга воет тончайшей свирелью,
И давно уложили детей…
Только Пушкин читает ноэли
Вольнодумцам неясных мастей.
Бьют в ладоши и «браво». А вскоре
Ветер севера трупы качал.
С этих дней и пошло твое горе,
Твоя радость, тоска и печаль.
И пошло — сквозь снега и заносы,
По годам летних засух и гроз…
Сколько было великих вопросов,
Принимавшихся всеми всерьез?
Ты в кровавых исканьях металась,
Цель забыв, затеряв вдалеке,
Но всегда о хорошем мечтала
Хоть за стойкою
вдрызг
в кабаке —
Трижды ругана, трижды воспета.
Вечно в страсти, всегда на краю…
За твою необузданность эту
Я, быть может, тебя и люблю.
Я могу вдруг упасть, опуститься
И возвыситься
дух затая,
Потому что во мне будет биться
Беспокойная
жилка твоя.
РОДИНЕ
Что ж, и впрямь, как в туман,
Мне уйти — в край, где синь, а не просинь.
Где течет Иордан,—
Хоть пока он не снится мне вовсе.
Унести свою мысль,
Всю безвыходность нашей печали,
В край, где можно спастись
Иль хоть сгинуть, себя защищая.
Сгинуть, выстояв бой,
В жажде жизни о пулю споткнуться.
А не так, как с Тобой,—
От Тебя же в Тебе задохнуться.
Что ж, раздвинуть тиски
И уйти?.. А потом постоянно
Видеть плесы Оки
В снах тревожных у струй Иордана.
Помнить прежнюю боль,
Прежний стыд, и бессилье, и братство…
Мне расстаться с Тобой —
Как с собой, как с судьбою расстаться.
Это так все равно,—
Хоть Твой флот у Синая — не малость.
Хоть я знаю давно,
Что сама Ты с собою рассталась.
Хоть я мыслям чужим,
Вторя страстно, кричу что есть силы:
— Византия — не Рим.
Так же точно и Ты — не Россия.
Ты спасешься?— Бог весть!
Я не знаю. Всё смертью чревато.
…Только что в тебе есть,
Если, зная, как ты виновата,
Я боюсь в том краю —
Если всё ж мы пойдем на такое —
Помнить даже в бою
Глупый стыд — не погибнуть с Тобою.