На чёрном небе стыли пятна...
Попали мы под жернова.
Подушкой раненому мягкой
Стань, стань же, милая трава.
Чей тихий шёпот одинокий
Не помнит ни врага, ни битв,
Как шум прозрачного истока;
Чей шлем в крови, и дух разбит.
Вздыхает ветер колыбельной,
Надежды рушит ураган.
Но кровь его из ран смертельных
Одна желанна для врага.
Беду, хоть и вооружённый,
Искал себе в лихом бою.
Лишь мёд травы той благовонный
Поля на раны его льют.
Вот между ним и смертью станет
Пустынная, глухая ночь,
Где под верблюжьим одеялом
Родная в люльке плачет дочь.
И руки женщины, как небыль,
Лекарство от сухой тоски,
И поцелуи, словно хлеба
В степи душистые куски.
Но и теперь, перед могилой,
Где никнет и молчит бурьян,
Целительною плещет силой
В груди любви слепой фонтан,
Когда повсюду ядом трупным
И скорбью дышит мир пустой;
Омыв росою язвы, струпья,
Живительной его водой.
...Как листья, наши чувства смяты,
Попали мы под жернова.
Подушкой раненому мягкой
Стань, стань же, милая трава.
Тому, кто осаждён Морфеем,
И там, где месяца лучи
Пробитого коснувшись шлема,
Как слёзы, так же горячи.
Давно ли, всё давно ли было...
Разлей, разлей, как вина, хмель,
Уже убитому безвинно
Стели уютную постель.
Чей тихий шёпот одинокий
Всевечную любовь хранит,
Как шум чистейшего истока;
Чей шлем в крови, и дух разбит.