Долой тревоги и сомненья –
я погружаюсь в дивный сон,
как вдруг – кошмарное виденье,
передо мной встает Сайгон.
Под желтолицею луною
вновь распластался, как паук,
накрытый дымной пеленою,
он отравляет всё вокруг
дыханьем влажным и зловонным,
что с силой рвется из груди,
а я в порыве исступленном
кричу: спасение приди!
Но тут в глазах, как омут мутных
мелькнул зловещий огонек.
Средь моих улиц неуютных
навеки сгинешь – град изрек.
Забудь о прошлом, о грядущем –
ничто не вечно под луной,
о райском дереве цветущем
и о тоске своей земной,
о смутных страхах и желаньях,
бесплодных поисках пути,
надежде, вере, ожиданьях,
мечтах бессмертье обрести –
твердил мне город многоликий,
а я безропотно молчал,
вселяя в душу ужас дикий,
он всё неистовей звучал.
И в глубине его бездонных,
безумных и печальных глаз
я видел бойней увлеченных,
и впавших в боевой экстаз,
и пламя гибельных пожаров,
несущих бедствия и смерть,
следы от бомбовых ударов,
что сотрясли земную твердь,
и тусклый мрак сырых тоннелей,
где легионы полегли,
и свет обманчивый борделей,
что буйным цветом расцвели.
И закричав, что было мочи,
я провалился в черноту,
познав секрет сайгонской ночи,
перекатился за черту –
туда, где сердце замирает,
и зло таится в вечной мгле,
а смерть безжалостно взирает
на тех, кто бродит по земле.
Но вдруг рассеялось виденье,
оковы пали забытья,
пришло заветное спасенье
от скользких лап небытия.
Исчезло жуткое созданье,
растаяв в призрачном дыму,
осталась тень воспоминанья,
сумел покинуть я тюрьму.
Но стоит только погрузиться
в глубокий, безмятежный сон,
как мир вокруг преобразится,
и кажет страшный лик Сайгон.