Пьяная Лёля, как шалава, выкинутая на утро после праздника, бродит по пустым улицам, первые посетители пьют кофе в кафе и читают "Таймс", а тут бредёт Лёля, грязная, опухшая, заплёванная и стонет голосом кликуши: "Лавров, Лавров..". Она поднимает с земли уже грязный серпантин, примеряет его на себя, вешая на шею, иногда подпрыгивает, как бы в танце, но только пугает стайку голубей.. Бормочет что-то, то ли молится, то ли напевает, в её странной и неухоженной причёске запуталось жёлтое конфетти, которое совершенно несуразно смотрится в серо-розовом тумане летнего утра.. Она поглядывает на посетителей кафе, желая быть незаметной и замеченной одновременно, ей тоже хочется вот так же сидеть за чашечкой кофе, читать "Таймс" и говорить о чём-то лёгком.. Поэтому она, танцуя, как ей кажется, а на самом деле немного шатаясь, осторожно приближается к террасе кафе .. Из кафе проникают на улицу умопомрачительные запахи выпечки, круассанов, а на витрине восхитительные торты и пирожные. Бариста наливает горячий кофе в блестящие маленькие чашечки и улыбается всем посетителям и всему миру.. Лёле тоже хочется, чтобы бариста ей улыбнулась, или хочется быть похожей на неё - она захлёбывается от желания быть похожей на эту молодую, свежую девушку со светлыми, длинными волосами.. и Лёля, не справившись с собой, выкрикивает: "Лавров гадддттттдддттт... ненавижу, ты меня сливаешь..." Посетители, стараясь не выдать своего удивления, делают вид, что ничего не происходит, они попросту не обращают внимание на странную женщину Лёлю, бог весть как забредшую на тихую и красивую улочку возле большой площади, где вчера был праздник... Лёле показалось, что её не слышат, вожделенные запахи из кафе немного помутнили её сознание, она совершенно не закусывала вчера, пила, а потом двое каких-то мужчин увели её в небольшой погребок, где в уголке, вдали от барной стойки, поили её сладким и крепким вином... Потом она ничего не помнит, только синий туман. С рассветом она очнулась на улице, на ступеньках у парадного подъезда какого-то в прошлом красивого дома... Ей казалось, будто кариатиды, вылепленные век назад, смотрят и смеются над ней... И она вспомнила, кого она ненавидела и от кого очень странно зависела, она вспомнила того, кто по её убеждению виноват в её бедах:" Лавров, он во всём виноват, гадддддттттддддд.." - говорила она пересохшими с утра от похмелья губами..
.. Но это было раньше, а сейчас, как ей казалось, она танцевала у кафе... А потом она заплакала, горькими похмельными слезами, от одиночества, осознавая где-то в самом далёком уголке своей истерзанной, измученной души свою никчемность и юродивость, понимая, что даже на вчерашнем празднике она не была никому нужна, и, склонив голову, она побрела прочь, в никуда, так же что-то бормотала неразборчивое, да и никому ненужное, покачивалась и брела.. В Никуда..
Вадим Лавров