Была б моя любовь дитя казны,
Фортуны отпрыск мог прервать свой род,
Как Времени страстям подчинены
Бурьян вдовы или венцы из роз .
Несчастный случай не создал её,
Улыбчивая роскошь ей претит,
Холуя недовольство не согнёт,
Куда влечёт нас Времени магнит.
Ей здравый смысл не страшен, еретик,
Что вечность промышляет на часах,
Но в ней одной великий прагматизм:
Не горячиться, не тонуть в слезах.
Чья смерть во благо, жизнь во имя зла,
Эй, Времени шуты, я был не прав?
If my dear love were but the child of state,
It might for Fortune’s bastard be unfathered,
As subject to time’s love or to time’s hate,
Weeds among weeds, or flow’rs with flowers gathered.
No, it was builded far from accident;
It suffers not in smiling pomp, nor falls
Under the blow of thralled discontent,
Whereto th’ inviting time our fashion calls.
It fears not policy, that heretic,
Which works on leases of short numb’red hours.
But all alone stands hugely politic,
That it nor grows with heat nor drowns with showers.
To this I witness call the fools of time,
Which die for goodness, who have lived for crime.