я исписал бы все листья бумаги
и все поверхности, на которых можно писать,
как минимум - кончились бы все тетради,
а максимум - уже ничего не видать.
а писал бы я, знаешь, о многом,
красивые фразы плескал бы по миру
и подарил бы тебе мир монологом,
вот это было бы, наверное, красиво.
гладью морской описал бы я внешность,
мягкость и легкость волос подобны волнам,
под бриз ежечасный стелется нежность,
и молю я вечность наслаждаться ими сполна.
под думы одинокие вспоминаю нежные руки,
к которым желание у меня целовать и касаться,
прижимаясь к которым бьются резвые стуки,
жаждущие еще ближе к тебе оказаться.
оказались пленом для поэта эти глаза,
стал мальчишкой в них, потерян и не найден,
а найдя путь из лабиринта радужки, сказал:
я вернусь и никогда мне не хватит.
а сидя на лавке в июльскую жарь,
обнимать тебя да покрепче желанно,
так просидел бы в обнимку весь календарь,
когда жарко, листопадно и хладно.
но тут все безбрежно также
в моих чертогах ново лишь ты
и чем заходишь ты дальше,
тем не уютнее одному в них.
стиснув зубы в час полуночный забытый,
иду я к кровати в четырех стенах,
после прожитых в день прошедший событий
нахожу спокойствие лишь в милых чертах,
ведь в них все такое прекрасное родное,
словно всю жизнь их наблюдал,
и каждый раз окунался в пучины покоя,
когда тебя согревал.
и я не устану повторять в каждом стихотворении
одну и ту же тему любви,
потому что, мне кажется, мое вдохновение
чуть-чуть раскрывает ее, ведь со мною ты.