За все шипы и розы мира
душа цепляется певца.
Слезой его исходит лира
с тяжёлой примесью свинца.
Зачем он плачет и смеётся,
трудясь над песней, как Сизиф,
опустошаясь весь до донца,
себя к ней насмерть пригвоздив?
В земные вглядываясь вёрсты,
зачем пытается постичь,
что Си́рины и Алконосты
в свой дивный вкладывают клич?
И в озарении мгновенном
зачем бездонный видит свет
во всём величии безмерном
над миром мелочных сует?