По оборушкам
Такой обычай, как собирательство «по оборушкам» существовал, и наверно существует до сих пор, во всех сельскохозяйственных регионах нашей необъятной страны с незапамятных времен. И поскольку дальневосточные земли никогда не относились к таким категориям, коренные дальневосточники об этом ни знать не знали, ни слыхом не слыхивали.
А суть этого явления состояла в том, что по всем полям, садам, виноградникам, как в Ростовской области, так и в других регионах, после уборки урожая какой либо культуры, местное население, по негласной традиции, могло дособирать оставшееся добро. Это могла быть кукуруза, подсолнухи, яблоки, орехи, виноград и еще много всего, что росло и колосилось на плодородной почве южных районов.
Охрана на тот момент уже, как правило, была снята с данных участков. Официально считалось, что эти площади убраны и не представляют интереса для перерабатывающей промышленности. Все, что подлежало сбору и вывозу, уже собрали и вывезли. И конечно отчитались как в устной, так и в письменной форме по всем инстанциям.
Местное же население пользовалось этим обстоятельством в полной мере. В последующие часы после уборки, все, кому не лень, кто пешком, кто на транспорте, добирались до конкретного места. Вот как раз там и происходило это самое действо сбора остатков урожая «по оборушкам» как на корм скоту, так и для личного потребления.
В те годы мы с мужем и двумя малолетними детьми решили перебраться из маленького таежного поселка, расположенного на берегу холодного Татарского пролива, прямо в жаркие объятия южного городка под Ростовом, поближе к родителям. Мы только начали осваиваться и привыкать к местному климату, к традициям, и укладу жизни местного населения.
Вскоре мне удалось устроиться на работу в районный быткомбинат, занимавший большое двухэтажное кирпичное здание. В нем, традиционно для тех лет, располагалось телеателье, фотоателье, парикмахерская, обувная и часовая мастерские. Почти весь второй этаж занимал большой швейный цех на четыре бригады, который отшивал вещи не только на заказ, но и на продажу.
Для обслуживания жителей близлежащих хуторов, станиц, а так же для животноводов, овощеводов, хлеборобов на фермах и на станах, существовал выездной график. В положенный день бытовка с крытым кузовом, под завязку набитая товаром швейного и обувного цеха, съезжала с асфальта на грунтовые дороги, идущие по кромке полей, и катила прямиком на рабочие места тружеников сельского хозяйства. Иногда, по просьбам трудящихся в кузове бытовки ехали парикмахер, фотограф, или телемастер. Особенно строго следили за графиком выездов в дни посевных и уборочных компаний.
Для того, чтобы загрузить швейный цех работой, трудились сразу семь закройщиков, среди которых была и я. Как-то так случилось, что пятеро из нас подобрались примерно одного возраста. Мы были молодыми и не имели за плечами большого жизненного опыта. Но, как бы в противовес нам, несерьезным хохотушкам, в число наших коллег входили две очень уважаемые представительные дамы пенсионного возраста. И были они для нас источником непререкаемого авторитета и житейской мудрости. А так, как все мы, кроме этих дам, были приезжими, то было понятно, почему мы с таким интересом слушали их повествования о житье-бытье донских казаков и о различных событиях местного значения.
В тот замечательный день, о котором идет рассказ, к нам в закройный цех заглянул водитель бытовки. Широко улыбнувшись всем белоснежной улыбкой и поинтересовавшись, как идут дела, он, как бы про между прочим, сообщил, что в Ведерниковском винсовхозе, который находился на окраине города, сняли охрану с виноградника. Что это значило, мы опять же узнали от наших старших коллег. Тогда же я впервые услышала фразу «по оборушкам» и приняла ее, как призыв к действию.
Придя после работы домой, я радостно сообщила своим родственникам, что есть такая возможность насобирать несортового винограда и поставить свое вино. Подробнейшие инструкции по приготовлению настоящего донского вина нам были, опять же, любезно предоставлены старшими коллегами.
Мой муж, немного поразмышляв, сказал что вообще-то у него ночное дежурство. Но если очень нужно, то он может забросить меня по пути на работу и через час-полтора забрать обратно. Благо его предприятие находилось рядом с винсовхозом.
На том и порешили. Правда одной мне ехать очень не хотелось, и я стала приставать к своим домочадцам, с просьбой составить мне компанию. Но у всех нашлось, как минимум, по одной уважительной причине, чтобы не поддержать мое рискованное мероприятие. И только моя любимая тетушка Маруся, которой на тот момент было что-то около 70 лет, не смогла мне отказать.
Единственным условием с ее стороны было предостережение, что если клеть обобрана (клеть – это участок виноградника 50 на 50 метров), то в другие клети она не пойдет. И воровать, прости господи, в свои 70 лет не будет, а сразу возвратится домой.
Проживши в этих краях много лет, она знала, что по оборушкам вычистить остатки винограда много времени не требуется. Тем более прошел уже целый день. Но я не отступала. Я приводила какие-то аргументы, доводы, обещания… В конце концов, тетушка сдалась.
Итак, все условия были оговорены и мешки под добычу найдены. А мы, усевшись на мужнин мотоцикл, отправились в нужном направлении.
Дорога заняла у нас не более получаса. Затем звук удаляющегося мотоцикла сменила тишина. Солнце, склонившееся к закату, еле просвечивало сквозь виноградную листву.
Вдалеке слышались звуки собачьего лая. Это охрана обходила дозором еще не убранные клети. А мы с тетей Марусей стояли на дорожке, напротив обобранной клети и понимали, что поживиться нам здесь нечем. Походив для успокоения совести туда-сюда вдоль кустов и не увидев ни единой ягодки, мы загрустили. Что делать? До условленного времени почти целый час. Сырье для виноградного напитка отсутствовало. Зато рядом, через дорожку, буквально в дух метрах от нас, стояли кусты с полновесными кистями винограда. Притом их было так много, что лозы провисали под его тяжестью. И тут, наш слух уловил звук приближающейся машины. Мы переглянулись с тетей Марусей. Что это?
А это была вахтовка, которая везла ночную смену сторожей. Нам совсем не хотелось оказаться перед этой машиной с мешками в руках. И мы, не сговариваясь, нырнули в густые заросли необобранной клети. Что было потом, мы с тетей Марусей помнили, как в тумане…Огромные кисти, висящие прямо перед носом, возымели свое действие. Сработал, сидящий где-то глубоко в подсознании, охотничий инстинкт.
Я наполняла свой мешок дрожащими от волнения руками. Мое сердце при этом колотилось, как будто я бежала стометровку. А рядом тетушка, срезая очередную кисть, крестилась и шептала: «Господи, прости старую дуру!... Ввязалась же в грех!»…
Но, тем не менее, вскоре наши мешки были почти полны. Вытащив свои трофеи на дорогу, мы стояли в нерешительности, определяя, в какую сторону нам двигаться…
Но тут знакомый звук возвращающейся вахтовки заставил нас подхватить свою поклажу и броситься наутек. Пробежав несколько метров, я заметила, что т. Маруся остановилась, схватившись за сердце…Я уже не рада была своей затее с этими оборушками, но отступать было некуда. И, чувствуя свою вину перед тетушкой, я взвалила на одно плечо свой мешок, на другое – ее мешок и, поддерживая ее под руку, заковыляла что есть силы на выход…
На наше счастье машина шла медленно, и нам хватило времени скрыться из виду. Мы доковыляли до лесополосы, за которой начинался асфальт. Вскоре послышался звук и нашего транспорта, и менее чем через пять минут, мой муж, укладывая мешки, удивленно спрашивал: « Что, так много насобирали по оборышкам?...» А потом, хитро прищурив глаз: «Или это уже помимо оборышков?»
Окончательно опомнились мы уже дома, когда, успокоившись, разглядывали свою добычу. Виноград оказался столовым сортовым, и на вид, и на вкус замечательным.
С тех пор прошло более 40 лет. Моей любимой тетушки уже давно нет на белом свете. Но я до сих пор ощущаю чувство вины перед ней. А еще вызывает удивление тот факт, что взваливши на плечи, как потом выяснилось около 60 кг. да еще поддерживая повисшую на второй руке тетушку с подкосившимися от страха ногами, я не чувствовала тяжести.
А вино из того винограда получилось отменное...!
Май 2018