Бумага с чернильною кровью. Поэт Виталий Кодолов

 

Он при жизни обрел славу Николая Рубцова. Литературные авторитеты ставили его выше. Выше – ниже. Субъективность оценок так же неточна и переменчива, как погода. «Нынче  ветрено и волны с перехлестом»… Завтра затишье. Жара  - перегрев… Кто по праву  оценит талант? Поэзия - инструмент души,  настроена на чувства. Она не может без любви и счастье ей не чуждо. И сколько горюшка вокруг:  лишь  видится поэту. Знает лишь сердце его. Это Исход или Мекка? Скорее, Тризна. Таково мироощущение нашего героя,  тридцать три стиха печали,    негодования и любви. Тридцать три тетрадных письма –  весь архив замечательного мастера слова. Что может испытать неравнодушный сердцем, когда в доме  пожар. Нам снова говорят, мол, рукописи вечны, не горят! Будем откровенны, скорее, то метафора, нежели боль  утрат. Случай  нежданно-негаданно осчастливил новой встречей.  Вдохновил, озарил и подвигнул к творчеству. «Вот, истина, которую  искал на протяжении  жизни», - безошибочно подсказал внутренний голос. Откровения автора как частица души выходят за рамки дозволенного. Он пытался пробить эту брешь. Обрести свободный полёт, подобно соколу над безбрежностью Мира. Крылья Икара сгорели. Пала плоть, но мысль материализуется,  потому и бессмертны  поэты. Они, как корабли по азимутам небесных светил идут к своей цели – к причалу надежды. И вечны цветы и трава, их холит высокое небо. И ясны простые слова и смыслы печального Века.  В любви есть состояние  обиды  и губительный шаг отторжения. Он ждал признания. Ждал заслуженной славы, звенящей высоко, парадно, над всеми высями триумфа. Мыслил себя по заслугам, а получил уголовную статью за нарушение правил прописки. Был изгнан из Москвы и после навсегда исчез. Случилось не поправимое. Став изгоем, ушёл в неизвестность. Вот цена  таланта.Путь не приспособления.  Как  честный человек, открытый   для борьбы,  пал жертвой   непонимания  и черствости  власти.  Что может студент Литинститута против   «борзописцев»? С трибуны собрания московских поэтов, выступив в роли обличителя,  оказался  один на один с «монстром», который проехал катком, раздавил и стёр  в  порошок. Отдельно, за стих «Караван» и  за нежелание покаяться.  Разбиться  лбом  о  парадную  кафедры.  Им так хотелось видеть  «блудного сына»  убитого печалью. Он остался, непреклонен. Хотели отчислить из  института, сжалившись,  дали доучиться, но из реестра молодых талантов исключили навсегда. В дальнейшем,  стихи Кодолова  народ переписывал, как «письма счастья», убеждаясь в  правоте и искренности таланта. 

За вас, борзописцы – полушки не дам
Что ваши стихи и романы,
Когда вы в пыли , по ишачьим следам
Плетётесь в хвосте каравана?!
 
Сказать по правде о Виталии Кодолове информации минимум. Закрыт как враг народа. Он во многом повторил судьбу  русских певцов Серебряного века. «Я список кораблей прочёл до середины». Но полный  - это пантеон. Свидетели молчат и лишь немногое о нём сказали в память. Земляк и однокурсник Игорь Ляпин  признавал  «живым классиком», пророчил блестящее будущее. Возможно, талант погубила зависть. Поэтам уровня Кодолова полезно  порчу  снять. Вокруг таких всегда флюиды лживого участия и изощренно действие интриг. Не бойтесь,  враг почти открыт, но друг…он может обернуться известной конфигурацией из трех пальцев, в кармане брюк  надетых на владельце.  «Учености  плоды»…  бывают  и  на службе интригана! Как избежать  интриг, быть незаметным, приземлённым, стать  как все. Но разве это под силу одарённому талантами человеку?  Трагедия поэта пример возмутительного равнодушия: погиб не просто человек,  поэт  погиб! Ему отказали в публикации.  «Корзина палых листьев»  не трансформировалась в восторженное признание читателей,  оказалась, вычитанной  на дне редакторского шкафа. Туда, как в реанимацию кладут безнадежно больных.  Вот и не верь  приметам, не обходи  кругами. Когда на пути  Мастера туманная завеса и нет спасительной надежды.  И Маргарита, героиня иной судьбы, отмеченной когда-то.  Нашёлся добрый человек и сохранил нам имя Виталия Ивановича. Частицу души  сохранил. Благодаря   Николаю Франковичу Голдену осталась подборка ранних стихов  Виталия Кодолова. Наверное,  кто  был близок к поэту, составят хронику тернистого пути. Как жил, и как погиб на излёте  в Нижнем Тагиле.

Нам литераторам за верность поэтическому слову дана награда  - новые стихи.

Подборка  открывается шедевром -  «Как парус, я продут восточным ветром…»
А нынче глянь:  в классическом наборе эпитетов и несравнимых обобщений, белеет, воспринимается,  буквально, как  всегда. Хотя метафорична грань сравнения.  Цвет моря, ветер и соленая волна - лишь за строкой  «свободная стихия» - «бушлат пропах Владивостоком». Да, вечный парус, образ кораблей,  пророчество: « всё движется любовью». Но как сильна в развитии сюжета стихия слов: «мурашки южных звезд»  и «вилка как весло». И стойка моряка,  неспешная походка   и «вру  про осьминогов». Они под водку хороши,  но если быть точнее,  под  бренди с  вытяжкой  анисовой  «Узо»  и терпче,  и привычней  вкус!
Похоже на смотрины жениха, слегка подвыпившего в доме у невесты, «фальшиво удивляется родня», папаша « улыбается  жестоко». Всё это  жизнь без лоска и  прикрас.  Правдиво  сказано: подмечен стиль общения. Они ведь все  невестины друзья. В финале стих, как будто оборвался, сентенция немыслима без фразы «укради меня». Всегда в романе о любви присутствует  желание быть  похищенной ( ведь  женщине  присущ сей авантюрный ритуал). Домыслить можно как венчание в «Метели». Но наш герой не офицер, не дворянин. Он русский паренёк, вернувшийся со службы …

Твой папка улыбается жестоко,
Фальшиво удивляется родня.
Но мой бушлат пропах Владивостоком
И ты мне шепчешь: «укради меня»!

Стихотворение «Этот мир постоянно не ясен…» я  отношу  к вступительному слову. К началу и открытию. Оно предназначено  для большего зала. Пространство сцены для него мало. Под  свет софитов и в стерильной  тишине взошёл на пьедестал. Поэт поэтов. Они ещё не ведают, не ощущают  слова. Их ждёт сюрприз открытия.  Прокатится  волна восторга и любви.   Зарукоплещет зал  овацией успеха…  «Хвала и слава рулевому»! 
Лирический герой олицетворяется с порванным электропроводом, с одной стороны смертельно опасным для  окружающих « на стальной от дождя мостовой».  С другой!.. Он – автор. Проводник идей. Судья и обличитель человеков. Электрошоковая терапия, похоже, обрела  высокий смысл. Лечить от скверны  души,  карать за прегрешения. Но нота стиха- обличительного свойства- открыта  и созерцаема:  "Я впустил в их прокисшие вены электрической жизни поток".  Чувствуется  настрой максималиста и хулигана…

Мне приятно быть проводом нервным,
Будоражить, вполсилы казня.
Не убить, но избавить от скверны
Наступивших во тьме на меня.
Всех бы гадких я высмотрел зорко,
Всех бы тусклых заставил светить,
Жаль, монтер-недотепа на зорьке
Меня снова прикрутит к сети.
Мне опять в круговой коловерти
Вольты в ваши квартиры толкать,
И опять до ближайшего ветра
Вам свобода тиранить и лгать.

Удивляешься  автору,  иносказательности образов, их  превращению вне границ и времени.  В литературной традиции Кодолова  «оживают»  века, становятся явью  протагонисты -  завоеватели и злодеи. Машина времени поэта включается в режиме  исторической перспективы: фельдмаршал вермахта Паулюс и хан монгольской орды. Их общая судьба  закончилась у волжских берегов. Речь пойдет о следующем стихотворении  « Смеётся хан…». Надо признаться, мастер   умело  доносит  до читателя  суть  нерушимости  национальной идеи. В значении без альтернативы:  только сила побеждает зло. Банальное – «добро должно быть с кулаками»,  актуально и через сотни лет, как  обретение уверенности и воли. Всё остальное - мертвому припарки. Победа над страхом  в финале строки.  Авторская позиция в ёмком сигнале, в превентивной мере - « увидев пыль на горизонте»… Безусловная  ретроспектива. Ведь принципы  противостояния не изменились.  В отместку за усилия сплотить  Русский Мир, глубоко окопавшийся в распилах денежных субсидий  зарубежья, ещё надежней объединились и  гордый хан,  и безжалостный барон. Они злодействуют; пытаются подмять  судьбу и право русского народа на родную речь. Что  молвит оскорблённый голос,  видит притуплённый  взгляд? Оставить всякую надежду, забыть мечту свободно жить. Радёхонько грустить, прищурившись за  горизонт. Всё  ясно -  небо безмятежно, вдали покойны облака!  «Старушка, как курица,  кой-как переметнулась через сугроб. – Ох, Матушка-Заступница» !..   Важнее  аналогии  три составные части эпоса. Пример  взаимосвязи с классикой.  Суровый поэтический «Анчар»  на  поле Куликовом  и  черно-белое кино « Андрей Рублёв». Как много сказано при  малом сотворении  слов! 

Смеется хан и моет ноги в Волге,
Ликует победившая орда.
Над степью ночь. Да воронье. Да волки.
Да черная славянская беда.
Устали плети, остывают сабли.
Рабыни подоили кобылиц.
И у костров поблескивают сально
Дремотные круги монгольских лиц.
А утром – пир! И будут бубны звонки.
И за ночь стрелы соберут в колчан…
Но вдруг, завидев пыль на горизонте,
Как Паулюс, притихнет гордый хан.

«Чужая слава» не даёт покоя. В нем квинтэссенция войны,  всё ужасы потерь и даже через много лет в душе поэта боль и присутствие вины. Прямая речь  подвигнута к решению.
 
И я мечтал швырять в фашистов бомбы,
Бежать в атаку в рост на пулемет…
Желтеют братьев карточки в альбоме,
Их слава мне покоя не дает.

Писать от первого лица,  Кодолов  взялся не по прихоти, по зову сердца. Ответственно  с позиции гражданина и бойца. Он это право заслужил: не станет искреннее сердце марать восторгом песню о войне. Псалмы поёт, хоралы в  реквием слагает. Герои наши вечны.  Матушка - Заступница покров  и тихий сон. Стоят как часовые на исходе и лики воинов  на мраморе икон. Хотя и медной звездочки не всем досталось…   

Прикована ко мне чужая слава
И держит крепче якорной цепи.
Мой старший брат погиб под Балаклавой,
Осколок мины сердцем зацепив.

Ощущение такое, что поэт сам живет с осколком в сердце. Стихотворение за гранью, но без  пафоса, когда  гнев,  грусть и  сожаление  выражены многосложно, несколькими мини сюжетами о живых  и мёртвых. Представляем погибших и чудом уцелевших. Видим матерей  и вдов.  Читаем как хронику  послевоенной жизни, она  не сахар, голодная пора. Борьба за выживание. Образная строка  подмечена  правдивой точностью. 

По воскресеньям, поднимаясь в восемь,
Я в очередь вышагивал пешком,
А на меня сквозь ячеи авосек
Война глядела фронтовым пайком.

Он стал поэтом в стремлении: познать творческий  путь  и  свершить  большое дело - рассказать правду о народе. Не дали - упекли. Забвеньем осудили. Испепелили душу!  Современники Виталия Кодолова пишут,  что после «экзекуции» и отлучения от  публикаций,  автор   продолжал трудиться -  но всё написанное  в стол. Особого значения  творческой работе не придавал. Сгубил талант! Остался нереализованной мечтой. Ведь в каждой строчке  поступь Века. Слышно, как в звенящей тишине  говорит о «мудрости сердца».

Мудрость сердца в начальной песне
Мы берем с молоком и хлебом,
Между маминых двух созвездий,
Между правым соском и левым.

Что изменилось? Та же глухая стена. Нашей поэзии не хватает терпения, выдержки  и  чуда в реализации талантов. Тонны бумаги переведены в пошлые «глянцы».  Редакторы  в плену финансовых иллюзий, на гране выживания, все те, кто не в формате нынешних реформ. Наверное, должны завидовать  коллегам «либералам». Тем, что  под зонтиком успешного постоянства. Работают  под заказ. Им черт - и сват, и брат!  Киллеры  пера. Главные стихотворцы!  Орлуши,  Нюши ... всех не перечесть.  К счастью есть немало мудрых  книг. Одна из них -  Виталия Кодолова . Ей  предназначена судьба  -  мостить дорогу в будущее.  В движении сил потери неизбежны, но каждому своё и избранный свой путь. Поэты – мудрецы, философы забавы, не вам ли знать о жизни  на Земле. Не все пути ведут на переправы. Иные, обрываются во мгле!

Час настанет – и я отчалю.
Но навеки пребудет в мире
Сердце мудрых в дому печали,
А безумных в жилище пира.

Обойти строкой начало и не встретить собеседника,  не поймать кураж, своеобразная фора для продолжения рассказа.  «Элегия» - душа,  состояние откровенности ,  общения налегке. Успех жанра предсказуем. Незамысловатость лирической песни. Тихий  разговор под чарку, да и обращение к собеседнику « брат-старина».  Родное и  знакомое. Лишь фабула  основа размышления, не без намёка говорит  о тщете мирской суеты. Оно так есть, и быть не может по-другому. Перед  Всевышним ранги, номиналы, валютные счета - не в счёт. Особенностью  поэтической  строки является мгновенная запоминаемость. Не случайно написанное поэтом, народ  «присвоил» себе. Такая узнаваемая  популярность – высшая оценка  творчества.

Нынче мы с тобою, брат
Чуть навеселе.
Неохота умирать:
Так темно в земле.
Там проклятая страна –
Черный окоем.
Там ни слова, старина,
Не сказать вдвоем.
Но зато в помине нет
Пошлых болтунов,
Благо: ни тебе монет,
Ни тебе штанов.
И улыбку мудрый мир
Всем одну припас,
Будь ты на земле банкир
Или свинопас.
Полководец, шут иль хам –
Всем судьба одна,
Но поэтам лишь Хайям
Там нальет вина.

Три вопроса поставил поэт в окончательном варианте стихотворения «Работа». Обозначил как   тему несовпадения замысла и реализации.  Он признаётся читателю в трудной  работе над стихом - «ломаю слова и надежду»,  создавая образцы  глубокого смысла. Нужен стержень, усилие, чтобы  «вытравить фразы и лак». Убрать наносное, фальшивое, формальное.  Автор  сравнивает  работу стихотворца  с коровьей  выдержкой. С величайшим терпением и силой  воли. Ведь  эмоциональность стиха имеет оборотную сторону - нерв, сжатый кулак, напряжение… Экспрессию души. Горячее сердце. Нетерпение и вызов. Состояние, доведенное  до апогея. Высота не может казаться, она должна быть:  «Бумагу с чернильною кровью сжимаю в горячий кулак»! Почитатели поэта в оценке   единодушны:  всё изначально  в самобытности  народной речи. Всё  без затей, без ангелов с небес, и песня льётся  - музыка звучит . До боли  искренни слова.
      
Бываю озлоблен – не скрою.
Чтоб вытравить фразы и лак,
Бумагу с чернильною кровью
Сжимаю в горячий кулак.
Бесцветно! Серо! И солово!
Опять, друг любезный, ты врешь…
Ах, что ж ты, проклятое слово,
Соседу по строчке орешь?!
Ломаю слова и надежду.
Зрачки от тоски зелены.
Я руки простертые режу
О синюю бритву луны.
Что слава?! Страницей сырою
Я пот утираю с лица.
Но выдержку эту коровью
Вовек не отнять у певца.
Ты так же ли трудно служила
Всем тем, что, как звезды, ушли,
Поэзия – сонная жила
У горла летящей земли???