В карман – сигареты, на пояс – меч,
а джинсы – под латы преть.
Надежда на крепость девчачьих плеч –
одна лишь – теперь и впредь.
Под острой лопаткой заныл украдкой
прошлых обид комок
и вены налил он адреналином
плотно, насколько мог.
Чтоб было легко тетиву тянуть,
сильнее удар в бою,
тебе прижигали не правую грудь,
а что-то под левою.
Тебя так хотели увлечь в постель
апостолы всех полов.
Но каждый апостол не раз потел,
немея без нужных слов.
А мир на тебя «Задави!» орал
и втаптывал мерно в грязь,
и впаривал вместо любви мораль,
жизнь, больше, чем смерть, боясь.
Жила ты со смертью, глумясь над ней,
твердя, как молитву, в такт,
что жить – хорошо!.. кроме пары дней
раз в месяц, когда – не факт
раз в месяц, и то – не факт.
Естественным был для святых ханжей
искусственный тот отбор.
Свободных да умных, и смелых жечь
пытаются до сих пор.
Но шаг твой был твёрдым, язык остёр,
и пел за душой Вудсток,
когда восходила ты на костёр,
как Юра на свой «Восток».
Ты звонко орала ему: «Привет!»,
от боли дыша едва.
Тебя убивали две тысячи лет,
а ты до сих пор жива.
Прогресс неизбежен, и это плюс.
Мы все на виду теперь
Ханжи с гопотой, заключив союз,
нам райскую тычут дверь.
Всё больше друзей прячут взгляд от нас,
тончает надежды нить.
Голодная совесть мозгам не даст
над сытым желудком сгнить.
И ты, как всегда, выбирая жизнь,
под многоэтажный мат
не падаешь вверх, а взлетаешь вниз,
сломав, как всегда, формат.