. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . с. 515–519
ПАВЕЛ ВАСИЛЬЕВ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
1910, Зайсан Вост.-Казахстанская обл. – 1937
Отец и мать Павла Васильева – выходцы из семиреченских казаков. Сам он был матросом, старате-
лем на Лене, о чём написал две книги очерков. В 1928 году переехал в Москву, учился в Высшем
литературно-художественном институте имени В. Я. Брюсова. Сочными, мощными мазками он передал
дух казачкой вольницы Семиречья, но в этнографическую идеализацию не впадал. Он показал, как
этот хмель завоевательства переходил иногда в звериную жестокость. Стихи о Наталье написаны как
будто малявинской кистью. Шедевр Васильева «Принц Фома», ритмически перекликающийся с «Федей
Косопузом» Садовского, был для меня всегда уроком балладного мастерства. Васильев был неудержим
в своих юношеских выходках, щеголяя в московских литературных кругах степной необузданностью.
После статьи Горького «О литературных забавах» он стал мишенью слишком заметной, чтобы в неё не
выстрелить. Васильев – поэт буйной живописной экспрессии. Лучшее произведение – «Соляной
бунт». Погиб в результате репрессий. Посмертно реабилитирован.
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(1)
. . . . . . СОЛЯНОЙ БУНТ
. . . . . . (отрывок)
.
. . . . . . СВАДЬБА
.
Желтыми крыльями машет крыльцо,
Желтым крылом
Собирает народ,
Гроздью серебряных бубенцов
Свадьба
Над головою
Трясет.
.
Легок бубенец,
Мала тягота, –
Любой бубенец –
Божья ягода,
На дуге растет
На березовой,
А крыта дуга
Краской розовой,
В Куяндах дуга
Облюбована,
Розой крупною
Размалевана.
.
Свадебный хмель
Тяжелей венцов,
День – от свадебный
Вдосталь пьян.
Горстью серебряных бубенцов
Свадьба швыряется
В синь туман.
.
Девьей косой
Перекручен бич,
Сбруя в звездах,
В татарских, литых.
Встал на телеге
Корнила Ильич.
– Батюшки – светы! Чем не жених!
.
Синий пиджак, что небо, на нем,
Будто одет на дерево, –
Андель с приказчиком вдвоем
Плечи ему обмеривал.
Кудерь табашный –
На самую бровь,
Да на лампасах –
Собачья кровь.
.
Кони! Нестоялые,
Буланые, чалые…
Для забавы жарки
Пегаши да карьки,
Проплясали целый день –
Хорошая масть игрень:
У черта подкована,
Цыганом ворована,
Бочкой не калечена,
Бабьим пальцем мечена,
Собакам не вынюхать
Тропота да иноходь!
А у невестоньки
Личико бе-е-ло,
Глазыньки те-емные…
– Видно, ждет…
– Ты бы, Анастасьюшка, песню спела?
– Голос у невестоньки – чистый мед…
– Ты бы, Анастасьюшка, лучше спела?
– Сколько лет невесте?
– Шашнадцатый год.
.
Шестнадцатый год. Девка босая,
Трепаная коса,
Самая белая в Атбасаре,
Самая спелая, хоть боса.
Самая смородина Настя Босая:
Родинка у губ,
До пяты коса.
Самый чубатый в Атбасаре
Гармонист ушел на баса.
.
Он там ходил,
Размалина,
Долга-а
На нижних водах,
На басах,
И потом
Вывел саратовскую,
Чтобы Волга
Взаплески здоровалась с Иртышом.
.
И за те басы,
За тоску-грустёбу
Поднесли чубатому
Водки бас*,
Чтобы, размалина,
Взаплески, чтобы
Пальцы по ладам,
Размалина,
В пляс:
.
Сапоги за юбкою,
Голубь за голубкою,
Зоб раздув,
Голубь за голубкою,
Сапоги за юбкою,
За ситцевой вьюгою,
Голубь за подругою,
Книзу клюв.
Сапоги за юбкою
Напролом,
Голубь за голубкою,
Чертя крылом.
Каблуки – тонки,
На полет легки,
Поднялась на носки –
Всё у-ви-дела!
.
А гостей понаехало полный дом:
Устюжанины,
Меньшиковы,
Ярковы.
Машет свадьба
Узорчатым подолом,
И в ушах у нее
Не серьги – подковы.
. . . .
1933
* Бас (вернее – бос) – кружка для водки (примеч. автора)
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(2)
. . . . . . СТИХИ В ЧЕСТЬ НАТАЛЬИ
.
В наши окна, щурясь, смотрит лето,
Только жалко – занавесок нету,
Ветреных, веселых, кружевных.
Как бы они весело летали
В окнах приоткрытых у Натальи,
В окнах незатворенных твоих!
.
И еще прошеньем прибалую –
Сшей ты, ради бога, продувную
Кофту с рукавом по локоток,
Чтобы твое яростное тело
С ядрами грудей позолотело,
Чтобы наглядеться я не мог.
.
Я люблю телесный твой избыток,
От бровей широких и сердитых
До ступни, до ноготков люблю,
За ночь обескрылевшие плечи,
Взор, и рассудительные речи,
И походку важную твою.
.
А улыбка – ведь какая малость! –
Но хочу, чтоб вечно улыбалась –
До чего тогда ты хороша!
До чего доступна, недотрога,
Губ углы приподняты немного:
Вот где помещается душа.
.
Прогуляться ль выйдешь, дорогая,
Все в тебе ценя и прославляя,
Смотрит долго умный наш народ,
Называет "прелестью" и "павой"
И шумит вослед за величавой:
"По стране красавица идет".
.
Так идет, что ветви зеленеют,
Так идет, что соловьи чумеют,
Так идет, что облака стоят.
Так идет, пшеничная от света,
Больше всех любовью разогрета,
В солнце вся от макушки до пят.
.
Так идет, земли едва касаясь,
И дают дорогу, расступаясь,
Шлюхи из фокстротных табунов,
У которых кудлы пахнут псиной,
Бедра крыты кожею гусиной,
На ногах мозоли от обнов.
.
Лето пьет в глазах ее из брашен,
Нам пока Вертинский ваш не страшен –
Чертова рогулька, волчья сыть.
Мы еще Некрасова знавали,
Мы еще "Калинушку" певали,
Мы еще не начинали жить.
.
И в июне в первые недели
По стране веселое веселье,
И стране нет дела до трухи.
Слышишь, звон прекрасный возникает?
Это петь невеста начинает,
Пробуют гитары женихи.
.
А гитары под вечер речисты,
Чем не парни наши трактористы?
Мыты, бриты, кепки набекрень.
Слава, слава счастью, жизни слава.
Ты кольцо из рук моих, забава,
Вместо обручального надень.
.
Восславляю светлую Наталью,
Славлю жизнь с улыбкой и печалью,
Убегаю от сомнений прочь,
Славлю все цветы на одеяле,
Долгий стон, короткий сон Натальи,
Восславляю свадебную ночь.
. . . .
Май 1934
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(3)
. . . . . . ***
Родительница степь, прими мою,
Окрашенную сердца жаркой кровью,
Степную песнь! Склонившись к изголовью
Всех трав твоих, одну тебя пою!
К певучему я обращаюсь звуку,
Его не потускнеет серебро,
Так вкладывай, о степь, в сыновью руку
Кривое ястребиное перо.
. . . .
6 апреля 1935
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(4)
. . . . . . ПРИНЦ ФОМА
.
. . . . . . Глава 1
В тылу у армий, в невеселых
Полях, средь хмурых мужиков.
Его никто не знал сначала,
Но под конец был с ним без мала
Косяк в полтысячу клинков.
.
Народ шептался, колобродил...
В опор, подушки вместо седел,
По кованым полам зимы,
Коней меняя, в лентах, в гике,
С зеленым знаменем на пике,
Скакало воинство Фомы.
.
А сам батько в кибитке прочной,
О бок денщик, в ногах нарочный
Скрипят в тенетах портупей.
Он в башлыке кавказском белом,
К ремню пристегнут парабеллум,
В подкладке восемьсот рублей.
.
Мужик разверсткой недоволен...
С гремучих шапок колоколен
Летели галки. Был мороз.
Хоть воевать им нет охоты,
Все ж из Подолья шли в пехоту,
Из Пущи – в конницу, в обоз.
.
В Форштад летьмя летели вести,
Что-де Фома с отрядом вместе
В районе Н-ска сдался в плен,
Что спасся он, – и это чудо, –
Что пойман вновь, убит, покуда
Не объявился он у стен
Форштада сам...
.
И город старый
Глядит с испугом, как поджарый
Под полководцем пляшет конь.
Грозят его знамена, рея,
И из отбитой батареи
Фома велит открыть огонь.
.
С ним рядом два киргизских хана,
Вокруг него – его охрана
В нашитых дырах черепов.
Его подручный пустомелет,
И, матерясь, овчину делят
Пять полковых его попов.
.
Форштад был взят. Но, к сожаленью,
Фомы короткое правленье
Для нас осталося темно –
Как сборы он средь граждан делал
И сколько им ночных расстрелов
В то время произведено?
.
И был ли труд ему по силам?
Но если верить старожилам
(Не все ж сошли они с ума),
Признать должны мы, что без спору
Ходили деньги в эту пору
С могучей подписью: Фома.
.
. . . . . . Глава 2
.
Так шел Фома, громя и грабя...
А между тем в французском штабе
О нем наслышались, и вот
Приказом спешным, специальным
По линии, в вагоне спальном,
Жанен к нему посольство шлет,
И по дороге капитану
Все объясняет без обману
Осведомитель: "Нелюдим,
Плечист и рыж. С коня не слазит.
Зовет себя мужицким князем:
И все ж – губерния под ним".
.
А конквистадор поднял шторы,
Глядит в окно – мелькают горы,
За кряжем кряж, за рядом ряд,
Спит край морозный, непроезжий,
И звезды крупные, медвежьи
Угрюмым пламенем горят.
Блестят снега, блестят уныло.
Ужели здесь найдут могилу
Веселой Франции сыны?..
.
Рассвет встает, туманом кроясь,
На тормозах подходит поезд,
Дымясь, к поселку Три Сосны.
Оркестр играет марсельезу,
Из двадцати пяти обрезов
Дан дружественный вверх салют.
Стоят две роты бородатых,
В тулупах, в валенках косматых...
Посланцы вдоль рядов идут.
И вызывают удивленье
Их золотые украшенья,
Их краги, стеки и погон,
И, осмелев, через ухабы
Бегут досужливые бабы
Штабной осматривать вагон.
Стоят кругом с нестройным гулом
И с иноземным караулом
Заводят торги: "Чаю нет?"
А в это время в школе местной
"Мужицкий" князь, Фома известный,
Дает в честь миссии обед.
.
Телячьи головы на блюде,
Лепешки в масляной полуде –
Со вкусом убраны столы!
В загоне, шевеля губою.
Готовы к новому убою,
Стоят на привязи волы.
Пирог в сажень длиной, пахучий,
Завязли в тесте морды щучьи,
Плывет на скатерти икра.
Гармонь на перевязи красной
Играет "Светит месяц ясный"
И вальс "Фантазия" с утра.
Кругом – налево и направо –
Чины командного состава,
И, засучивши рукава,
Штыком ширяя в грудах снеди,
Голубоглаз, с лицом из меди,
Сидит правительства глава.
.
И с ужасом взирают гости,
Как он, губу задрав, из кости
Обильный сладкий мозг сосет.
Он мясо цельными кусками
Берет умытыми руками
И отправляет сразу в рот,
Пьет самогон из чашки чайной.
.
Посол Жанена чрезвычайный,
Стряхнув с усов седую пыль,
Польщен, накормлен ради встречи.
На галльском доблестном наречье
Так произносит тост де Билль:
– Prince! {1}
Скрыть не в силах восхищенья,
Вас за прием и угощенье
Благодарить желаю я.
Россия может спать спокойно.
Ее сыны – ее достойны.
C'est un {2} обед – Гаргантюа...
.
С народом вашим славным в мире
Решили мы создать в Сибири
Против анархии оплот,
И в знак старинной нашей дружбы
Семь тысяч ящиков оружья
Вам Франция в подарок шлет.
Три дня назад Самара взята.
Marchez {3}!
В сраженье, демократы,
Зовет история сама.
Я пью бокал за верность флагу,
За вашу храборость и отвагу,
Же ву салю {4}, мосье Фома!
.
{1} Prince – принц (франц.)
{2} C'est un – это (франц.)
{3} Marchez – Вперед! (франц.)
{4} Же ву салю – Я вас приветствую (франц.).
.
. . . . . . Глава 3
.
Страна обширна и сурова...
Где шла дивизия Грязнова?
Дни битв ушедших далеки.
Бинтуя раны на привале,
Какие песни запевали
Тогда латышские полки?
.
Тысячелетья горы сдвинут,
Моря нахлынут и отхлынут,
Но сохранят народы их
В сердцах,
Над всем, что есть на свете,
Как знамя над Кремлем и ветер,
Как сабли маршалов своих!
.
Местами вид тайги печален –
Сожженный, набок лес повален, –
Здесь падал некогда снаряд,
Средь пней крутых, золотолобых
В глухих запрятаны чащобах
Следы утихших канонад...
Лишь ветер помнит о забытых,
Да на костях полков разбитых
Огнем пылает псиный цвет,
Бушуют травы на могиле...
Снега непрочны. Весны смыли
Фомы широкий, тяжкий след.
Он все изведал: бренность славы,
Ночные обыски, облавы
И мнимость нескольких удач...
По-бабьи, в плач шрапнель орала,
До Грязных Кочек от Урала
Бежало войско принца вскачь.
Попы спились, поют в печали,
Степные кони одичали,
Киргизы в степи утекли.
И Кочки Грязные – последний
Приют – огонь скупой и бледный
Туманной цепью жгут вдали.
Владеют красные Форштадом...
.
Конь адъютанта пляшет рядом,
И потемнелый, хмурый весь,
Фома, насупив бровь упрямо,
Велит войскам:
– Идите прямо,
А я здесь на ночь остаюсь,
В селенье, по причинам разным. –
Он стал спускаться к Кочкам Грязным
Витой тропинкой потайной –
И на минуту над осокой
Возник, сутулый и высокий,
Деревню заслонив спиной.
.
Окно и занавес из ситца.
Привстав на стремени, стучится
Фома:
– Алена, отвори!
– Фома, сердешный мой, болезный. –
Слетает спешно крюк железный,
Угрюмо принц стоит в двери,
В косматой бурке, на пороге:
.
– Едва ушел. Устал с дороги,
Раскрой постель. Согрей мне щей.
.
Подруга глаз с него не сводит.
Он, пригибаясь, в избу входит,
На зыбку смотрит: – Это чей?
.
И вплоть до полночи супруги
Шумят и судят друг о друге,
Решают важные дела,
В сердцах молчат и дуют в блюдца.
И слышно, как полы трясутся
И шпор гудят колокола.
.
Не от штыка и не от сабли
Рук тяжких кистени ослабли,
Померкла слава в этот раз.
Фома разут, раздет, развенчан, –
Вот почему лукавых женщин
Коварный шепот губит нас.
.
На Грязных Кочках свету мало.
Выпь, нос уткнувши, задремала,
Рассвет давно настал – всё тьма.
Щи салом затянуло, водка
Стоит недопитая...
. . . . . . . . . . . . . .
Вот как
Исчез мятежный принц Фома
. . . .
1935–1936 Рязань. «*»
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
// «*» – на одном из сайтов, после Рязани – стоит приписка «Тюрьма» (которой
в Антологии – нет)
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
// дополнительные биографические сведения:
Павел Николаевич Васильев
родился – 23 декабря 1909 [5 января 1910], (Зайсан, Семипалатинская губерния)
умер – 16 июля 1937, (Москва)
прожил – 27 лет
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
// другие ссылки:
заметка к дню рождения (2018) – http://www.stihi.ru/2018/01/17/1924
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х » ! . . . . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'