Прошвырнулся в ночи под стеной Кремля.
Часовые, молитвенный бред меля,
Крестились страшно.
Только драться с охраной на кой мне ляд?
Я взобрался на стену и кинул взгляд
Со Спасской башни.
Я вгляделся в большие глаза страны
Что светились, как полные две луны
Во мраке ночи.
И смотрела в ответ на меня страна
Как и раньше, как будто «Иди ты на…»
Промолвить хочет.
В допотопном заштопанном армяке,
С самострелом в руке, с журавлём в мешке,
С синицей в небе,
Изнывала страна от печальных дум
И мечтала скорей излечить бодун:
«Чекушку мне бы...».
Это как же, товарищи, понимать?
Для того ль мы в семнадцатом, вашу мать,
Свернули горы?!
Мну картуз негодующе в кулаке —
Эх, увидеть бы, как по Москве-реке
Плывёт «Аврора»...
Вот ужо вам... Но чу! Слышу пенье птиц —
Двухголовых орлов, журавлей, синиц...
Восток алеет...
И покуда под солнцем не сжёг глаза,
По блестящей брусчатке бреду назад,
До мавзолея.
Ничего, ничего... Вот наступит срок —
И на грешную землю придёт пророк...
А нынче рано.
Ограничусь прогулками по Кремлю.
Есть грешок — очень, батенька мой, люблю
Пугать охрану...