На прудах Патриарших
опять в летний зной
ниоткуда является Воланд,
мне нисколько не страшно,
облит тишиной,
вижу, как Берлиоз
со своей головой,
взяв под мышку ее,
в даль бредет невеселым,
назревает вопрос:
"А за что так его?":
это Аннушка, масло,
не ясно почти ничего,
но прекрасно, ужасно
над временем голым
ветер мечется
диким монголом,
говорят: "Это бред",
только что из того?
Здесь Бездомный Иван
сам себе уж не рад
удивляется
странной картине,
Иешуа Га-Ноцри
и Понтий Пилат
говорят
меж собой
и доныне
и тревожит мне ноздри
хмельной аромат
и роман
наплывает
подобно
нетающей льдине,
так бывает,
туман,
нет дороги назад
и высокий обман
вновь не минет.
Есть высокий обман
удивительной масти,
наплывает туман,
я читаю роман,
Маргарита и Мастер
пройдут
сквозь ненастье
и найдут
свое счастье -
обман?
Я читаю
роман
и, открыв
душу
настежь,
я в себя
вновь
впускаю
туман...
2003